МОСКВА ЛАМАНОВОЙ

Теперь давайте вместе с юной Надеждой, окончившей 8 классов Мариинской гимназии (свидетельство об окончании ею именно этого учебного заведения сохранилось в архиве), перенесемся из Нижнего Новгорода в Москву. Сведения о том, когда Надежда Петровна переехала в Москву, чтобы начать работать и материально поддержать семью, находящуюся в крайне стесненных обстоятельствах, варьируются от 1879 до 1883 года. Сама Надежда Петровна указывает лишь, что с 1883 по 1884 год она обучалась в школе кройки Суворовой (вероятно, имеется в виду Ольга Александровна Суворова, вдова инженера, в 1890-х годах состоявшая учительницей кройки Арбатской школы Общества поощрения трудолюбия). В архиве Марией Маркович были найдены пособия школы Ольги Суворовой.

Также существует версия о том, что Надежда была приглашена в Москву Александрой Николаевной Стрекаловой, организатором Общества поощрения трудолюбия. Однако документов, подтверждающих этот факт, найти пока не удалось.

После обучения у Суворовой Надежда устраивается в портновское заведение мадам Войткевич. Что же это за окутанная французским флером дама? Ею оказалась жена статского советника Татьяна Степановна Войткевич. Ныне она если и знакома широкой аудитории, то разве что в связи с именем Ламановой. Однако, в 1880-е годы это имя было у всех на слуху. Сергей Александрович Попов, директор известного Товарищества суконной торговли «М. Попов с сыновьями», называл ее первой ласточкой качественного русского портновского ремесла. На афишах театра Корша даже специально указывалось: «Туалеты Войткевич». И сам Валентин Серов написал ее портрет, ныне, к сожалению, утерянный.

Любопытна информация о ней, найденная в мемуарах Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник:

«Московские красавицы — большей частью статные, темнобровые, без петербургской томности и загадочности, цвели, как пышные цветы, в туалетах работы славившейся тогда Т.С. Войткевич, одевавшей "Марью Николаевну". Тоже интересный московский тип: начала свою карьеру с того, что босенькой девчонкой в Нижнем булавки у портнишки подбирала, а потом гремела на всю Москву, дружна была с артистами, художниками, ездила каждый год в Париж, жила открыто и широко, со своих купчих брала, не стесняясь, а зато артисткам давала и неограниченный кредит, и совсем другие цены из-за страстной любви к искусству, вложенной в ее широкую натуру. После каждой пьесы, для которой она шила Марье Николаевне туалеты, к ней приезжали несколько дам заказать "точно такое же платье, как у Ермоловой в 4-м акте", мало принимая в соображение, что то, что было прекрасно на божественной фигуре Ермоловой, может совсем иначе выглядеть на какой-нибудь восьмипудовой красавице...» (Щепкина-Куперник Т.Л. «Дни моей жизни: театр, литература, общественная жизнь». М., 1928 г., стр. 160).

И не только для театра Корша создавала наряды Татьяна Степановна, в 1901 году она создавала костюмы для супруги К.С. Станиславского, Марии Петровны Лилиной, к спектаклю «В мечтах», поставленному во МХАТ'е.

Дом Степановой, Настасьинский переулок, 9

Не правда ли, описанная история очень схожа с той, что мы знаем о Надежде Петровне Ламановой? Действительно ли такие факты в биографии Войткевич присутствуют и, если она была связана с Нижним Новгородом, случайно ли Надежда оказалась именно в мастерской своей землячки? Это еще предстоит выяснить. Пока же по архивным делам удалось установить, что в 1884 году, т.е. во время работы там Ламановой, портновское заведение Войткевич располагалось в Медвежьем (Настасьинском) переулке, между Тверской улицей и Малой Дмитровкой, в доме Степановой. Мастерская в то время была сравнительно небольшой: в ней работало 6 женщин и 12 малолетних девочек. Позднее портновское заведение Войткевич сменит несколько адресов и, по иронии судьбы, наследница этого ателье, Наталья Владиславовна (вероятно, дочь или племянница Татьяны Степановны) будет обшивать своих клиенток по соседству с мастерской Ламановой, на Тверском бульваре, в доме №6. Как указывает сама Надежда Петровна, у Войткевич она проработала год: с 1884-го по 1885-й.

Так выглядел Настасьинский переулок в 1890 году.

К сожалению, переулок сильно изменился с тех пор. Место, где располагалось заведение Войткевич, теперь выглядит совсем иначе.

1 ателье. Дом Батюшкова, Тупой Хлыновский пер., 1

Следующим этапом в биографии Ламановой становится открытие ею в 1885 году собственной мастерской. Хотя большинство источников утверждает, что мастерская была открыта ею в доме Адельгейм на Большой Дмитровке, 25, однако по архивным документам Марии Маркович удалось установить, что дом Адельгейма, как минимум, уже четвертый адрес мастерской.

Первая мастерская Надежды Петровны, была открыта во второй половине 1885 г. по адресу Тупой Хлыновский пер., д. 1, он же дом номер 22 по Большой Никитской (ныне Большая Никитская, дом 24/1).

Помпей Батюшков
https://pda.coollib.xyz

Дом принадлежал Помпею Николаевичу Батюшкову (1811-1892), действительному тайному советнику, историку и этнографу, сводному брату поэта Константина Батюшкова. 10 сентября 1885 года Надежда Петрова Ломанова, дочь отставного полковника, берет в Ремесленной управе свидетельство и открывает небольшое женское портновское заведение (в конце года у нее работает 7 взрослых мастериц и 4 малолетние). Здесь же, в доме Батюшкова в это время держит свое модное заведение и ее учительница кройки, Ольга Александровна Суворова, что документально подтверждено в найденном в архиве журнале генеральной проверки торгово-промышленных заведений по 1-му участку Тверской части за 1885 г.

Существуют две версии происхождения названия Хлыновского тупого переулка. По одной из них он назван по расположению на месте, где в XIV в. было сельцо Хлыново. По другой версии название дано по чтимой иконе Николая Чудотворца, вывезенной в 1555 г. из г. Хлынов (с 1780 г. Вятка, ныне Киров) и хранившейся в церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы (разрушена в 1936 г.) Николо-Введенского монастыря, который находился в этом тупике. Сейчас он называется Хлыновский тупик. Тупик примыкает к чётной стороне Большой Никитской улицы между домами № 22 и 24, название которой дано по Никитскому женскому монастырю, располагавшемуся на месте нынешнего сквера перед подстанцией метрополитена (дом 7/10, угол Большого Кисловского переулка). Монастырь в свою очередь назван в честь Никиты Готского (ум.372).

В 1920 году в связи с 50-летием со дня смерти писателя, революционного демократа А. И. Герцена, была переименована в улицу Герцена. В 1994 году улице возвращено историческое название. В 1997 году основная часть строений улицы от площади Никитских ворот до Садового кольца была включена в состав заповедной территории «Поварская — Большая Никитская».

Увы, но дом, в котором было открыто первое ателье Надежды Петровны не сохранился. Построен он был в 1841 году, были в нем наемные квартиры, одну из которых снимала жена Петра Ильича Чайковского, у которой он недолго жил в 1877 г. Выбор жилья, по всей видимости, определила близость к месту службы композитора – напротив расположена Консерватория.

На этом месте появилось 2 дома. В 1902 году для Помпея Батюшкова был построен новый дом по проекту архитектора Станислава Доминиковича Кучинского (1862-?1917). Дом сохранился, его современный адрес – ул. Большая Никитская, 24/1 с.6

В 1905 году тут помещалась редакция большевистской легальной газеты «Вперед» (М. И. Васильев-Южин, И. Ф. Дубровинский, Е. М. Ярославский. М. А. Сильвин. В. Л. Шанцер). Здесь принимали подписку и распределяли газету по районам.

Дом слева с двумя прямоугольными эркерами и протяженными балконами построен 1905-1908 гг. для С.П. Пенкиной по проекту Богдана Михайловича Нилуса (1866-??) и Александра Фелициановича Мейснера (1859-1935). Первый этаж с высокими витринными окнами отводился под магазины. Верхние три этажа занимали квартиры, сдававшиеся внаем.

Камерный театр, ул. Большая Никитская, 19

Напротив это здания, по адресу ул. Большая Никитская, строение 19, находится старинный дом Глебовых. После смерти князя Михаила Валентиновича Шаховского, им станет владеть его супруга Евгения Федоровна Шаховская–Глебова–Стрешнева.

Евгения Федоровна Шаховская-Глебова-Стрешнева

Старую городскую усадьбу XVIII века княгиня К.Ф. Шаховская-Глебова-Стрешнева перестроила в 1884 году. Главный дом сдавали под свадьбы и торжества, пока в 1904 году второй этаж не арендовала на долгий срок для своих встреч московская община караимов. После манифеста Николая II о Веротерпимости от 12 апреля 1905 года, караимы получили разрешение градоначальника на открытие храма — кенасы.

При кенасе было создано Общество вспомоществования бедным караимам и открыта караимская библиотека. Материальную помощь общине оказали император Николай II, три фабриканта, производители табака и папирос — Катык с Воронцовской; Пигит с Большой Садовой; Габай с Ямского поля, и еще несколько богатых промышленников — караимов. Караимские табачные фабрики вошли в современную историю города, как "Красная звезда", "Дукат", "Ява".

В конце ХIХ века княгиня теряет интерес к своим владениям на Большой Никитской, покидает дом, а все помещения сдаются в аренду. В 1917-1918 годах на сцене Белоколонного зала работал Камерный театр под руководством Александра Таирова, для которого пишет декорации Александра Экстер и создает эскизы костюмов близкая подруга Надежды Петровны Вера Игнатьевна Мухина.

Платья супруги Александра Таирова и примы Камерного театра Алисы Коонен, ошибочно приписываемые работе мастерской Н.П. Ламановой, хранятся в коллекции Музея Москвы. Камерный театр покинул Белоколонный зал на Большой Никитской в конце ноября 1918 года. В этом же году все владение княгини Е.Ф. Шаховской-Стрешневой-Глебовой было национализировано.

После национализации в здании располагались разные общества и клубы. В 1990-х годах помещение передали театру «Геликон-опера», а в 2000-х годах московское правительство приняло решение провести «реставрацию с приспособлением» памятника архитектуры к нуждам театра. И вот тут-то развернулись просто шекспировские страсти: проект реставрации предполагал значительную перестройку двух памятников архитектуры, против чего категорически возражал «Архнадзор».

Упреки в разрушении культурного наследия авторы проекта и руководство театра парируют аварийным состоянием объекта, высокой квалификацией привлеченных реставраторов и безупречной репутацией рецензентов проекта. После слов зам.мэра Москвы Марата Хуснуллина «Я готов признать, что это было ошибочное решение, но не готов взять ответственность за списание в убыток миллиарда рублей», стройку назвали «ошибкой на миллиард».

10 апреля 2015 года в день 25-летия со дня основания «Геликон-опера» было объявлено о завершении реставрационных работ, длившихся почти 8 лет.

Театр Революции, ул. Большая Никитская, 19/13

Рядом находится еще одно бывшее владение Шаховских-Глебовых-Стрешневых – театр «Парадиз». В настоящее время в здании расположен Театр имени Вл. Маяковского. Иногда ошибочно утверждается, что театр Парадиз был в здании Геликон-Оперы. В 1885 году антрепренёр Георг Парадиз (1847-1901) арендовал и перестроил здание для своего театра. Реконструкция была выполнена по проекту архитектора Константина Викторовича Терского (1851-1905), а фасад здания — одна из первых работ ещё молодого Фёдора Осиповича Шехтеля (1859-1926) (здание МХАТ в Камергерском тоже его работа), в псевдорусском стиле. Фасад завершался прихотливыми металлическими кружевами и башенками, которые были утрачены в советское время.

В этом здании выступали многие и многие звезды, подробно останавливаться не станем. Упомянем лишь, что российская певица, работавшая в жанре оперетты Евгения Владимировна Потопчина (1881-1962) в 1910 году совместно со своим супругом и импресарио по совместительству, Евелиновым Борисом Ефимовичем (1875-1939), основали труппу оперетты, которая с 1911 года выступала в здании бывшего театра Парадиз — в Никитском театре в Москве, получившим известность как Никитский театр Е.В. Потопчиной или Оперетта Потопчиной. Евгения Потопчина была примадонной этого театра оперетты. Здесь в 1918 году начнет свою блистательную карьеру актриса оперетты Татьяна Яковлевна Бах, для которой и для сцены и для жизни творила костюмы Надежда Петровна Ламанова.

В 1919 году театр оперетты был закрыт постановлением Совета народных комиссаров. В 1920 году Потопчина и Евелинов эмигрировали в Берлин, где открыли собственную антрепризу — кабаре «Карусель» на улице Курфюрстендамм. Затем они уехали из Европы в Новый Свет, и последние годы жизни Потопчиной прошли в США.

В здании бывшей Оперетты Потопчиной в 1920 году был создан ТЕРЕВСАТ — Театр Революционной Сатиры (он же — Театр Революции, а ныне — Театр имени Маяковского). А костюмы Надежда Петровна создавала, когда он был театром Революции с 1922 по 1943 годы.

«Елизаветино». Ванный домик в усадьбе «Покровское-Стрешнево»

Не случайно упомянуты владения именно Евгении Федоровны Шаховской-Глебовой Стрешневой. Евгения Федоровна была очень богата. Она владела виллой в Италии, яхтой на Средиземном море и железнодорожным салон-вагоном для поездок на юг. Однако большую часть времени проводила в своем родовом имении Покровское-Стрешнево.

Существует легенда, озвученная в книге «Звезды, покорившие миллионы сердец» Виталия Вульфа, что в знак признательности и преклонения перед талантом Надежды Петровны княгиня подарила ей часть усадьбы, имение «Елизаветино» – в годы Первой мировой войны Надежда Петровна организовала там на свои средства госпиталь для раненых солдат. Впрочем, такие госпитали – в меру своих сил – устраивали многие обеспеченные женщины по всей России: ни одна русская дама не желала прослыть «непатриоткой». Есть даже фотография лазарета, сделанная в усадьбе Покровское-Стрешнево, но точный год съемки не указан. Открытка была издана в 1914 году, на ней может быть как главный усадебный дом, так и «Елизаветино», как Русско-Японская, так и Первая мировая война. Пока никаких точных сведений найти не удалось.

Когда-то Покровское–Стрешнево купил Родион Матвеевич Стрешнев, который приходился царице Евдокии, супруге Михаила Федоровича, дальним родственником — четвероюродным братом. Он был близок ко двору и сыграл значительную роль в жизни государства.

При Родионе Матвеевиче жизнь в Покровском возрождается. Эта подмосковная усадьба не сулила ему значительных выгод, однако он принялся энергично возобновлять имение.

После смерти в 1687 году Родиона Михайловича Покровское переходит к его сыну Ивану Родионовичу, который получил от отца огромное состояние, включавшее 13,5 тысяч десятин земли в различных уездах. И.Р. Стрешнев, деятельный помощник Петра I, в имении почти не бывал.

Богатое наследство Ивана Родионовича Стрешнева после его кончины в 1738 году делится между его сыновьями, и в соответствии с «полюбовной раздельной записью», Покровское переходит в собственность младшему – Петру. После выхода в отставку, П.И. Стрешнев начинает вплотную заниматься строительством каменного господского дома, нанимая для этого хорошего архитектора. Постройка здания была завершена в 1766 году.

Петр Иванович Стрешнев рано овдовел, а из девяти его детей в живых осталась только дочь Елизавета, ставшая для него единственной отрадой. Он любил и баловал ее без меры, исполнял любые капризы и прихоти, девочка с раннего детства не встречала со стороны родителя никакого сопротивления своим самым нелепым и сумасбродным выходкам.

Пожалуй, единственным случаем, когда отец проявил строгость в отношениях с дочерью, стал его отказ дать согласие на ее брак с генералом Федором Ивановичем Глебовым, которого Елизавета Петровна выбрала себе в спутники жизни. Ф.И. Глебов был вдовцом с малолетней дочерью на руках, к тому же был старше Елизаветы Петровны на 17 лет, поэтому Петр Иванович был категорически против такого союза.

Но по прошествии года после смерти отца, в 1772 году, Елизавета Стрешнева все же вышла замуж за Глебова. О своем выборе супруга она писала: «Я никогда не была в него влюблена, но я поняла, что это единственный человек, над которым я могу властвовать, вместе с тем уважая его».

Портрет Елизаветы Петровны Стрешневой. Неизвестный художник. 1770-е.

После свадьбы молодожены обосновались в Москве, в просторном доме принадлежавшей Глебову городской усадьбы на Большой Никитской, где Елизавета Петровна вела активную светскую жизнь. Ф.И. Глебов долгое время был губернатором Киева, временами находился в войсках с Г.А. Потемкиным. Раз в три года он получал отпуск на полгода, и, как правило, супруги на время него отправлялись в горячо любимое ими Покровское. По приезде в усадьбу Елизавета Петровна заказывала обыкновенно с дороги баню в соседнем поместье, за парком.

Существует легенда, будто однажды она обмолвилась мужу, что хорошо бы там иметь домик для отдыха. Муж ничего не ответил, но к следующему отпуску приготовил любимой жене сюрприз. В версте от усадебного особняка, на берегу Химки, на вершине высокого обрыва, он выстроил изящный двухэтажный ванный домик, названный в честь супруги «Елизаветино», и устроил в нем торжественный прием, пригласив множество гостей и в их присутствии «вручив» подарок ничего не подозревавшей жене. Изысканный, с большим вкусом оформленный домик в классическом стиле так понравился Елизавете Петровне, что она сразу же после приема пожелала остаться в нем на все лето. С тех пор она всегда по очереди проводила одно лето в Елизаветине, а другое – в усадебном доме в Покровском.

К слову сказать, это был не единственный подобный подарок Глебова супруге. Елизаветино стало своего рода прелюдией к строительству настоящего роскошного дворца в другой усадьбе Глебовых-Стрешневых — в Знаменском-Райке, — который Федор Иванович также преподнес в дар Елизавете Петровне.

Точная дата постройки ванного домика «Елизаветино» в Покровском неизвестна, дом был возведен в период между 1773 и 1775 годами. Зато имеется точная запись о другом событии. Барон Н.Н. Врангель в своем очерке 1910 года о старых усадьбах писал: «16 июля 1775 года императрица Екатерина Великая изволила посетить Елизаветино и кушать чай у владелицы оного Елизаветы Петровны Глебовой-Стрешневой»! (Приезд Екатерины II в Москву был связан с торжествами по случаю заключения Кучук-Кайнарджийского мира.)

К сожалению, ванный домик «Елизаветино» не сохранился до нашего времени, по официальной версии он был разрушен немецкой бомбой в 1942 году, но есть и другая версия, что он сгорел при неосторожном обращении с огнем в новогоднюю ночь с 1941 на 1942 год. Остались фотографии и описания здания, свидетельствующие о его необычайной красоте и гармоничности стиля. Тонкость и легкость общего силуэта, пары изящных ионических колонн безукоризненного рисунка на полукружии здания, элегантный руст портика, лепные медальоны на фасаде делали Елизаветино одним из самых примечательных сооружений в стиле классицизма, перворазрядным архитектурным памятником того времени.

Покровское-Стрешнево находится теперь в пределах города Москвы в границах Волоколамского и Ленинградского шоссе.

Вернемся к мастерским Надежды Петровны.

2 ателье. Дом Черневой, ул. Большая Никитская, 11

Во второй половине 1886 года, по неизвестным пока причинам, Надежда Петровна переводит свою мастерскую в дом вдовы подполковника Елены Никаноровны Черневой (позднее Никанора и Дмитрия Николаевичей Черневых) на пересечении Б. Никитской улицы и Большого и Среднего Кисловских переулков (Большая Никитская, д. 11, ныне Б. Никитская, 9/15/2). В 1889 году в портновском заведении Надежды Петровой Ломановой, дочери полковника и временной московской 2 гильдии купчихи (именно в 1889 г. Ламанова записывается во временные купчихи) трудятся 15 взрослых портних и 23 малолетние.

Именно этот адрес указан в рекламе, которую нашла Наталья Титова. На сегодняшний день это пока единственная реклама, найденная в печатном издании.

Полное наименование ансамбля звучит так — Городская усадьба Л.К. Разумовского - Н.Н. Чернева — Московское домовладельческое товарищество, середина XVIII, XIX в., нач. XX в. В основе усадьбы — дом Ф. Г. Колычева, построенный в 1772 году.

Известно, что Лев Кириллович Разумовский (1757-1818), сын малороссийского гетмана, перестроил этот дом, возведенный в XVIII веке. До Разумовского зданием владел Ф.Г. Колычев, а впоследствии — княгиня Долгорукая. В 1800-е годы Разумовский женился на княгине Марии Голицыной, выиграв ее в карты (сохранилась легенда о том, что ее проиграл за табльдотом ее собственный муж). Новоиспеченной жене не понравилось местоположение дома, и по ее настоянию Разумовский продал свой дворец.

Здание усадьбы было включено в «Альбомы партикулярных строений…» Матвея Федоровича Казакова (1738—1812) – список лучших домов города XVIII века. Попадание в такой альбом означало, что строение является произведением искусства, а не просто красиво выполненным сооружением.

В этом доме в начале 1830-х в гостях и на званых балах князя Александра Долгорукова неоднократно бывал Александр Пушкин", — именно так описан в историко-архитектурных исследованиях усадебный комплекс в центре Москвы, на Большой Никитской улице.

Здесь прошли детские годы известной русской театральной художницы и литератора В.М. Ходасевич. Здесь жил драматург Александр Борщаговский.

Бывший дворец, переживший пять перестроек и не утративший своей уникальности, сейчас скрывается за грязным фальшфасадом и ждет не реставрацию, как многие думают, а так называемую "реконструкцию" со сносом и новым строительством.

В июле 2009 года на Межведомственной комиссии правительства г. Москвы дом был лишён охранного статуса памятника архитектуры, который имел с апреля 2006 года. В конце августа 2014 года градостроительно-земельная комиссия Москвы, возглавляемая мэром города Собяниным, утвердила проект градостроительного плана реконструкции и строительства жилого комплекса по этому адресу, предусматривающий реконструкцию главного здания, выходящего на Большую Никитскую, в нынешних габаритах и достраивания его флигеля, выходящего в Большой и Средний Кисловские переулки, до той же высоты. В результате надземная площадь объекта вырастет в полтора раза (до 12 930 кв м), внутренний двор будет перекрыт в уровне первого-второго этажей.

В СМИ преподносят планируемый снос под заголовками в стиле: "На месте двух старых зданий в ЦАО возведут жилой комплекс", при том, что памятник до сих пор полностью не исследован.

3 ателье. Дом Фишер, ул. Большая Дмитровка, 11

В 1890 году, в связи с перестройкой дома под руководством архитектора Виктора Александровича Мазырина (1859-1919) Надежда Петровна снова вынуждена была сменить место жительства и мастерской. В этом году она переезжает на Большую Дмитровку, 11, в дом Фишера. Любопытно, что за год до этого по соседству, в доме №17 располагается мастерская Войткевич, а в 1890-м ее заведение уже не значится по этому адресу. В 1890-м в портновском заведении Надежды Петровой Ламановой, дочери полковника и временной московской купчихи 2 гильдии работало 25 взрослых мастериц. А уже в 1893-м году работниц у Надежды Петровны прибавилось. Тогда в заведении Надежды Петровны Андруцкой, работало 15 взрослых и 30 малолетних портних.

История этого домовладения в Дмитровском начинается еще в первой половине XIX века. В период с 1805 по 1839 годы владение по Большой Дмитровке, 11 находилось в собственности генерала Николая Николаевича Муравьева. Именно в этих стенах им и его сыном Андреем, в 1814 году, было открыто учебное заведение по преподаванию точных наук, позже перепрофилированное в так называемое Училище колонновожатых, целью которого была подготовка будущих офицеров-квартирмейстеров для Генерального штаба.

Это учебное заведение заканчивали юноши, которые впоследствии стали участниками декабрьского восстания 1825 года: И.Б. Абрамов, В.П. Зубков, А.О. Корнилович, Н.Н. Муравьев, А.А. Тучков, А.В. Шереметев, Н.Ф. Заикин, П.И. Колошин, В.Н. Лихарев, П.П. Титов и другие. Все это стало основанием того, что в 1826 году училище упразднили, причем, по высочайшему повелению.

Одним из преподавателей заведения был поэт, переводчик и воспитатель детей владельца дома генерала Муравьева Семен Егорович Раич, который в 1823 открыл в этих стенах, с разрешения владельца, литературный кружок. Его посещали Владимир Федорович Одоевский, Дмитрий Владимирович Веневитинов, Федор Иванович Тютчев и многие другие будущие поэты и писатели.

Заходил сюда и Пушкин, но, естественно, не как кружковец — с 1827 по 1831 год тут действовал Английский клуб, членом которого и состоял «солнце русской поэзии». Тут же располагалось издательство журнала «Атеней», в нем Михаил Юрьевич Лермонтов впервые опубликовал свое стихотворение — ныне совершенно позабытую «Весну».

Позднее в этих стенах располагался благородный пансион профессора Михаила Григорьевича Павлова (1793—1840), учащиеся которого становились студентами Московского университета. Некоторое время у него проживал поэт Николай Владимирович Станкевич.

В начале 60-х годов девятнадцатого столетия публицист и издатель Михаил Никифорович Катков разместил в доме «Катковский лицей», в котором высшее образование получали дети крупных буржуа и состоятельных дворян.

Самый пикантный период жизни бойкого участка пришелся на восьмидесятые годы XIX века. Тогда здесь находился «Салон-де-варьете», одно из знаменитых злачных мест Москвы, в просторечии называемое «Соленый вертеп», который в одноименном рассказе описал писатель Антон Павлович Чехов. В газетах то и дело появлялись сообщения наподобие: «13 февраля на вечере в "Салон-де-варьете" крестьянин Иуда Константинов Немоляев обругал дворянина П-нова и произвел шум».

Венский стул

В 1890-х здание принадлежало купцу Фишер Фердинанд-Вольдемару. Семье Фишер принадлежала фирма «Фишеръ Фердинанд-Август и сыновья», занимавшаяся производством популярной в то время венской гнутой мебели. Венская мебель — легкая и прочная, изготовленная из гнутого под паром букового дерева.

Самыми известными производителями мебели в то время были фирма «Братья Тонет» (нем. Gebruder Thonet) и АО «Яков и Іосиф Конъ» (нем. Jacob & Josef Kohn). Их рекламой пестрят справочники тех лет. К слову изобрел венскую гнутую мебель Михаэль Тонет (1796- 1871) в 1830-х годах. Уже после рождения детей у семьи Тонет, а у них с женой их было 14 (правда до старшего возраста дожили только 7), он основал фирму «Братья Тонет». В 1889 г. фирма «Братья Тонет» становится Поставщиком Двора Его Императорского Величества, и гнутая мебель появляется в загородных резиденциях, на верандах и балконах летних дворцов. В дворянских усадьбах, в дворцовых залах она соседствовала с дорогими старинными изделиями. Без венской мебели уже не могли обойтись в богатых домах, когда надо было принять большое количество гостей на домашних концертах и вечерах, столь популярных на рубеже XIX-XX вв.

Многочисленные стулья, кресла-качалки и прочие гнутые изделия вписались и в купеческие интерьеры, и в жилища аристократов, и в скромные квартирки простых горожан, оказались очень кстати на дачных верандах и в садах имений. Венский стул, запечатленный на страницах книг, на множестве картин и фотографий, был молчаливым спутником и свидетелем человеческой жизни. Мебель была настолько востребована, что как мы видим, делали ее и другие фирмы, в частности, «Фишер Ф.А. и сыновья». Деятельность представительств фирмы «Тонет» в России прекратилась в 1917 году, магазины и склады были закрыты, но стулья и другие предметы мебели в некоторых семьях «живут» и в наши дни.

Любопытно, что в доме Фишер одновременно с ателье Ламановой в 1890-х располагалось еще одно портновское заведение, принадлежавшее двум француженкам, Дюшар и Конро. Но оно было значительно меньше. Там числилось всего 7 взрослых и 7 малолетних работниц. Столярные же заведения семьи Фишер располагались вообще не на Большой Дмитровке.

Чуть позже, в 90-х годах этого же века, театральный зал культурного заведения отвели под «Аукцион по продаже имущества должников».

Рекламное объявление Мехового Холодильника купца А.М. Михайлова

Первоначальный вид здания до наших дней не дошел, т.к. в 1903-1905 годах по проекту архитектора Адольфа Эрнестовича Эрихсона (1862-?) на этом месте был построен доходный дом Алексея Михайловича Михайлова. До самой октябрьской революции в доме размещался принадлежащий Михайлову магазин меха.

Во дворе дома № 11 у Михайлова находился «Первый и Единственный в России Холодильник, приспособленный для хранения исключительно меховых вещей, платья и ковров». Архитектор Никита Герасимович Лазарев (1866—1932) использовал множество оригинальных идей: воздух вентиляции охлаждался артезианской водой, стены камер были облицованы панелями из экзотического пробкового дерева, с третьего по восьмой этаж полностью отсутствовали окна. «Холодильник» стал первым в мире подобным сооружением. И самое удивительное, что он действует до сих пор. Войдите в арку и увидите: строение 7 с гербами и цифрами «1912». «Холодильник» заявлен к постановке под охрану.

С 15 мая по 4 октября 1914 года в здании на Большой Дмитровке, 11 проходила посмертная выставка произведений Валентина Александровича Серова, написавшего в 1911 году портрет Надежды Петровны Ламановой. Афишу о выставке, присмотревшись, можно увидеть на старинной фотографии выше.

В доме Фишер мастерская располагается, судя по архивным данным, до 1897 года (тогда в ателье работало 15 взрослых и 20 малолетних работниц). В 1898 году в доме 11 мастерская Надежды Петровны уже не значится. То есть в 1898-м ателье переезжает как раз в дом Адельгейма (Б. Дмитровка, д. 25, ныне Б. Дмитровка, 23), который чаще всего упоминается в статьях о Ламановой. В этом же году, согласно данным Списков поставщиков Двора, Надежда Петровна получает звание Поставщицы Ея Императорского Высочества Елизаветы Федоровны. Поставщицей Ея Императорского Величества Ламанова станет в 1904 году.

Периодом с 1898 по 1904 год (датировка на основе анализа данных, в архивном деле датировка отсутствует) датируется одно из немногих сохранившихся писем Надежды Петровны. Оно тем более ценно, что указывает на то, что Ламанова лично встречалась с Императрицей Александрой Федоровной. Письмо это адресовано камер-фрау государыни, Марии Федоровне Герингер.

Шляпная мастерская Марии Ламановой-Неппенстрем.
Дом Живаго, ул. Большая Дмитровка, 12

На противоположной стороне улицы, наискосок от дома Фишер, по адресу Большая Дмитровка, 12, расположился доходный дом Живаго.

Вся Москва. 1901 год.

В 1901-1902 годах в справочнике «Вся Москва» появляется запись о том, что сестра Ламановой, Мария Петровна Ламанова, по мужу Неппенстрем (1877-1969) держит мастерскую шляп на Большой Дмитровке в доме Евдокии Родионовны Живаго. А в 1903 году в этот дом переедет, и будет жить Константин Федорович Крахт — супруг другой сестры Надежды Петровны, Софии.

Лиля Брик. 1923 год

Татьяна Константиновна Стриженова в книге «Из истории советского костюма» упомянула о создании головных уборов сестрами Ламановыми:

«Плотно прилегающие к голове, закрывающие лоб шапочки и косынки были модны в 1920-е годы. Ламанова вместе со своей младшей сестрой Марией конструировала подобные головные уборы, украшая их нередко подлинно старинными орнаментированными вставками. Такую шапочку-косынку надевали Л. Брик и Н. Макарова как дополнение ансамбля одежды».

Какими были шляпки, создаваемые Марией Петровной в самом начале века, пока найти не удалось.

Доходный дом числился за семьей московского купца Ивана Афанасьевича Живаго с начала 19 века. Он был построен еще в 1830 году, но спустя 54 года, в 1884 году, он подвергся комплексной реконструкции и модернизации по проекту С.С. Эйбушитца.

Фамилия Живаго была одной из хорошо известных купеческих фамилий Москвы и Рязани. В 1820 году два брата Живаго — Сергей и Иван — перебрались в Москву.

Самым известным представителем рода Живаго в Москве был Сергей Афанасьевич, учредитель Рязанского Коммерческого банка, владелец магазина офицерских товаров в Успенском переулке, и фабрики "золотопрядильнуй, мишурной и канительной". С его именем связана церковь Успения на Успенском Вражке, за перестройку которой он был награжден золотой медалью. Доходным же домом на Большой Дмитровке, владел его брат, Иван Афанасьевич, который открыл чуть ли не первый в Москве "погреб иностранных вин" на Лубянской площади в доме Шипова, где торговал "дорогими рейнскими, токайскими винами, венгерскими хересами и мальвазией".

У Сергея Живаго детей не было, поэтому все унаследовал сын Ивана – Василий. Василий Иванович женился на Евдокии Родионовне Востряковой (сестре Дмитрия Родионовича — мужа Клавдии Герасимовны Хлудовой). У них родилось пятеро сыновей и три дочери.

Пятеро сыновей Василия Ивановича (Роман, Александр, Сергей, Леонид и Максимилиан) унаследовали дело отца. Юридически они все были равноправными владельцами магазина и фабрики, но у всех были другие интересы и было решено, что делами фабрики и магазина будет заниматься Леонид, а все остальные будут жить в свое удовольствие. У каждого из сыновей был собственный дом.

Интересующим нас домом после смерти супруга в 1889 году, Василия Ивановича, стала владеть Евдокия Родионовна, а уже потом домом владел ее сын, врач Голицынской больницы и коллекционер Александр Васильевич Живаго (1860-1940). С 1910 по 1917 годы, он собрал невероятную коллекцию древнеегипетских раритетов, которая выставлялась в его доме на Дмитровке и в настоящее время хранится в ГМИИ им. А.С. Пушкина вместе с его библиотекой, насчитывающей более 6 тысяч томов, в том числе роскошных изданий по искусству, ценных научных изданий по египтологии, истории, медицине. Надо отметить, что доктор не имеет отношения к знаменитому роману Бориса Пастернака. Выбор фамилии в романе случаен, писатель просто «наткнулся на круглую чугунную плитку с «автографом» фабриканта».

Изначально здание было трехэтажным в стиле неоклассики с полукруглым углом и козырьком, украшенным вензелем владельцев. Рустованные стены и изящное классическое оформление окон гармонично вписывали здание в ряд доходных домов Большой Дмитровки. Проездная арка открывала проезд внутрь двора со стороны Дмитровского переулка (до 1922 — Салтыковский переулок). На первом этаже размещались магазины, два верхних этажа сдавались внаем.

Сводчатые подвалы этого здания сохранились до наших дней. Посетители кафе «ПирОГИ», открывшегося здесь в 1990-х, могли видеть эти подвалы.

Семейство Живаго владело домом вплоть до революции 1917 года. Позднее здание было надстроено четвертым этажом, утрачен вензель купцов. За домом, во дворе, в настоящее время находится Сквер Майи Плисецкой.

Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича Данченко,
ул. Большая Дмитровка, 17

Что касается дома №17, в котором за год до переезда Надежды Петровны в дом Фишера, располагалась мастерская Войткевич, то здание до наших дней не сохранилось.

Усадебный дом по адресу Большая Дмитровка, 17 стоял здесь еще в начале XIX столетия. Двухэтажное ампирное здание находилось в районе нынешнего входа в театр Станиславского и Немировича-Данченко, а сама родословная усадьба принадлежала роду Салтыковых и занимала территорию, ограниченную сегодня Большой Дмитровкой и Тверской, а также Глинищевским и Козицким переулками. Кроме этого, к ней примыкали дворы церквей во имя Сергия Радонежского и святейшего Митрополита Алексия.

Разрушительный пожар 1812 года практически не повредил главный дом, история которого переплелась спустя время с летописью Купеческого клуба, въехавшего в эти стены в 1839 году и размещавшегося здесь вплоть до 1909 года.

Сюда, в усадебный дом П.С. Салтыкова съезжались не только известные и состоятельные предприниматели, но и приглашались представители культуры, среди которых были композитор Ференц Лист и писатель Лев Николаевич Толстой, участвовавший в нескольких дискуссиях.

В 1909 году Купеческий клуб в доме № 17 по улице Большая Дмитровка освободил помещения для кабаре «Максим», в котором после революции 1917 года начал давать опереточные представления Дмитровский театр. В нем работало тогда две студии, одной из которых руководил Константин Сергеевич Станиславский, а другой – Владимир Иванович Немирович-Данченко. Объединились они в 1941 году. Костюмы для некоторых спектаклей этого театра также были выполнены под руководством Надежды Петровны Ламановой.

Кардинальная перестройка особняка была выполнена в 1940 году по проекту архитектора Александра Николаевича Федорова. Зрительный зал значительно расширили, доведя количество посадочных мест до 1000, а бывший колонный зал приспособили под фойе.

В 2003 г. здание театра сгорело дотла. Когда в 2005 г. близилось завершение восстановительных работ, опять случился пожар. Спектакли возобновились только в 2006 г.

В наши дни Музыкальный театр на Большой Дмитровке, 17 имеет в своем распоряжении, помимо главного здания, семиэтажный репетиционный корпус с технологическими помещениями и подземной стоянкой, а также атриум, венчает который световой купол.

Дом Г.Г. Гагарина у Никитских ворот

В те годы, когда ателье еще располагалось в доме Фишер, Надежда Петровна встречает своего будущего мужа, юриста Андрея Павловича Каютова. Большинство источников ошибочно датирует это событие 1880-ми годами, указывая, что в то время Каютов был больше известен как актер-любитель. Непременно добавляется, что он был красавцем. Также современники отмечали его большое сходство с генерал-адмиралом, Великим Князем Алексеем Александровичем. По найденным Марией Маркович архивным снимкам вы можете судить, действительно ли это сходство имеет место быть.

"Вся Москва". 1897 год.

В 1897 году, согласно справочнику «Вся Москва», Андрей Павлович живет в доме князя Глеба Григорьевича Гагарина у Никитских ворот. В этом трехэтажном с четырехколонным портиком доме была популярная у студентов пивная Седан.

В конце октября 1917 года здесь несколько дней шли жестокие бои с применением артиллерии между революционными воисками и добровольческими отрядами "белой гвардии" – студентами, юнкерами и офицерами Александровского военного училища, которые сражались в защиту Временного правительства по призыву "Комитета спасения Родины и революции". В центре событий оказался дом Гагарина на Тверском бульваре, который многократно переходил из рук в руки. На первом этаже находилась аптека, в подвале хранились лекарства. Дом оказался под обстрелом артиллерии обеих воюющих сторон, от артиллерийского снаряда возник пожар, сопровождаемый шипением и взрывами в подвале.

На месте сгоревшего гагаринского дома устроили вход на Тверской бульвар, где потом поставили памятник биологу Клименту Аркадьевичу Тимирязеву (1843-1920), изображенному в мантии почетного доктора Кембриджского университета. Последние десятилетия ученый жил неподалеку от Никитских, в Шереметевом (ныне Романовом) переулке, где находится его мемориальный музей-квартира.

Любопытно, что Надежда Петровна и Андрей Павлович через несколько лет будут жить совсем рядом с этим местом. А пока…

4 ателье. Дом Адельгейм, ул. Большая Дмитровка, 25

Дом Адельгейм, куда переехала Надежда Петровна, в то время располагался по адресу улица Большая Дмитровка, 25. Как видно на дореволюционной карте 1907 года дом №25 расположен на углу Большой Дмитровки и Страстного Бульвара, 76.

На современной карте это угол находится по адресам Большая Дмитровка, 23 и Страстной бульвар, 8.

Как выглядела ул. Большая Дмитровка во времена, когда там проживала Надежда Петровна, можно увидеть на дореволюционных фотографиях.

Слева виден дом с вывеской фотомастерской Шерера и Набгольца. Согласно справочнику Фотографы Москвы — эта мастерская находилась по адресу Б. Дмитровка, 26. На карте дом № 26 расположен на противоположной стороне улицы, на четной стороне, и дальше интересующего нас дома, уже почти напротив Глинищевского переулка. Так что дом Адельгейм остался за кадром справа сзади.

На следующей фотографии те же дома, снятые несколько лет позже, в 1907-1909 годах. Видно, что по улице стал курсировать трамвай.

Зубной врач Л.Э. Адельгейм

До 1910 года, согласно адресно-справочным книгам "Вся Москва", участок 423/454, 481, оформивший угол Большой Дмитровки и Страстного бульвара, принадлежал братьям Павлу и Виктору Львовичам Адельгейм. Братья Павел и Виктор были сыновьями известного в то время московского зубного врача Людвига Адельгейм.

Примечателен тот факт, что по рекомендации М.Н. Каткова 2 июня 1880 года у Людвига Эдуардовича лечился Федор Михайлович Достоевский, приехавший в Москву на Пушкинские торжества, о чем он сообщил в письме своей жене: «Пружинка моя совсем уж сломалась и держалась на ниточке. Съездил к Адельгейму, и тот вставил мне новую за 5 руб.»

Павел Львович по примеру отца стал зубным врачем и держал лабораторию зубных средств и щеток "Адельгейм".

У братьев Павла и Виктора Адельгейм были еще единокровные и единоутробные братья и сестры, всего детей у матери было 10. От брака с Людвигом Эдуардовичем родилось 5 мальчиков, все погодки. Один из сыновей, Константин Львович, тоже стал врачом, но не зубным, а глазным врачом-консультантом. Самыми известными из братьев стали Роберт Львович (Людвигович) (1860-1934) и Рафаил Львович (Людвигович) (1861-1938), третий и четвертый соответственно. Актеры Роберт и Рафаил постоянно гастролировали по стране и за ее пределы. Ими была разработана техника актерского мастерства, основанная на дыхании, частично описанная в книге актрисы Юлии Карповны Сперанской, написавшей о братьях книгу «Братья Адельгейм». Рафаил Львович мечтал создать собственную студию, школу актерского мастерства. Но, к сожалению, ему это не удалось сделать, как не удалось и изложить письменно его систему преподавания актерского искусства. Об этом он пишет в своих мемуарах. В то время была общепризнана система К.С. Станиславского, к которому братья относились с глубочайшим уважением. Рафаил Львович упоминает о Станиславском как об очень талантливом человеке, сочетавшем в себе прекрасные качества педагога и режиссера, способного при этом самому предстать перед публикой в качестве актера.

После революции 1917 года братья Адельгейм продолжали выступления в клубах и домах культуры при советских предприятиях, в московские официальные театры их не приглашали. Тем не менее в 1927 (по свидетельству энциклопедии «Кругосвет») или в 1931 году (по свидетельству Еврейской энциклопедии) в Москве отмечалось 70-летие обоих братьев и им были присвоены звания народных артистов РСФСР.

Доходный дом Адельгейм был построен в 1886 году по проекту архитектора Романа Ивановича Клейна (1858-1924), количество произведений которого, как пишет М.В. Нащокина, сопоставимо с результатом работы самого плодовитого московского мастера того времени — Федора Осиповича Шехтеля.

До 1889 года дом принадлежал Людвигу Эдуардовичу Адельгейм, после его смерти стал принадлежать его супруге и сыновьям. В конце первой декады XX века участок 423/454,481 перешёл во владение купца Александра Алексеевича Пантелеева, а уже от него — к князьям Ливен: светлейшему князю Андрею Александровичу (1839-1913), его сестре Марии Александровне (1847-1922) и внуку Петру Александровичу (1887-1943). Светлейший князь Андрей Александрович действительный тайный советник, в 1870-72 гг. московский губернатор, в 1879-81 гг. министр государственных имуществ Российской империи первым браком был женат на Наталье Степановне Стрекаловой, дочери известной московской благотворительницы Александры Стрекаловой. После смерти Александры Николаевны в 1904 году, благотворительное общество «Московский муравейник», в котором Надежда Петровна была попечительницей школы кройки, возглавит дочь светлейшего князя, светлейшая княжна Александра Андреевна Ливен (1862-1914). Правда она жила в районе Остоженки.

До наших дней дом Адельгейм не сохранился, на этом месте сейчас находится богато декорированный доходный дом в стиле неоклассицизма княжны Марии Александровны Ливен (1847-1922), построенный в 1910 году по проекту архитектора Семена Васильевича Баркова (1870-1926) — сына и ученика Василия Васильевича Баркова (1852-1905), строившего для упомянутого выше купца А.М. Михайлова фабрику меховых изделий на Кузнецом мосту.

Центр фасада доходного дома Ливен выделен двухэтажной арочной нишей над полукруглым эркером второго и третьего этажей; над главным входом помещена монограмма владелицы в виде латинской буквы L. Ниши над входными проёмами и окнами четвёртого этажа заполнены лепным декором, изображающим раковины-гребешки — мотив, заимствованный Барковым с фасада Университетской типографии на другой стороне улицы (№ 34). Рельефы с античными шлемами и щитами на угловых эркерах напоминают рисунок метоп Манежа.

Интересно, что в 1910-тых здесь было Генеральное представительство для всей России автомобилей Панаръ Левассоръ и Верморель. Как раз одним из автомобилей Андрея Павловича Каютова был Панар-Левассор.

В период между 1910 и 1914 годом нумерация домов на Большой Дмитровке изменилась, поэтому ныне доходный дом княгини М.А. Ливен числится за номером 23 (ранее 25).

Интересна следующая фотография, на ней мы видим справа церковь Преподобного Сергия Радонежского, известную еще с 1620-х, но разрушенную в 1934-35 гг. Андрей Павлович Каютов был старостой этой церкви и на свои средства содержал большой частный духовный хор, о котором сохранились воспоминания у Георгия Адольфовича Лемана и который упоминается в журнале "Автомобилист" за 1915 год. Если посмотреть на дореволюционную карту, то можно увидеть, что эта церковь находится рядом с домом Адельгейм. Часть дома, что видна перед церковью, согласно карте находится на участке 413/414, принадлежавшем церкви. Дом Адельгейм остался за кадром справа сзади.

Сразу за храмом направо уходит Козицкий переулок, именовавшийся ранее Сергиевским, по приделу церкви. Слева – двухэтажный дом (№ 34), построенный в 1817-21 гг. архитектором Дормидонтом Григорьевичем Григорьевым (1789—1856), — бывшая типография Московского университета. За ним – здание, построенное в 1903 г. архитектором А.Э. Эрихсоном для торговца мебелью Р.Б Левиссона.

В 1888 году по проекту того же архитектора, Клейн Романа Ивановича, для семьи Адельгейм был построен еще один доходный дом с угловой ротондой. Он предназначался для сдачи квартир внаём. В 1930 годах он был надстроен на два этажа, тем самым было утрачено первоначальное завершение здания — купол, фронтоны и флигель сложного силуэта.

В 1914 году здесь открылся кинотеатр «Фурор», а после революции дом стал центром латышской культуры: здесь в течение 20 лет существовали Латышский клуб, библиотека и театр «Скатувэ». В конце 1937 года, в наступившей атмосфере шпиономании, все национальные клубы были закрыты. Труппа театра «Скатувэ» была расстреляна в 1938 году. Основатель и режиссёр театра Освальд Глазунов (известный также как Освалд Глазнек (Глазниек) латыш.) (1891—1947) избежал ареста, поскольку он был в составе труппы Театра им. Вахтангова. В театре им. Вахтангова костюмы для него создавала ученица Надежды Петровны Ламановой, Любовь Асафовна Банникова. Но позднее, в 1947 году, Освальд Глазунов погиб при несчастном случае в лагере, осужденный «за сотрудничество с немцами».

Согласно базам «Мемориала», в этом доме в 1930-х годах проживало еще два человека, ставших жертвами политических репрессий. Одному из них установлен памятный знак. До революции дом находился по адресу Страстной бульвар, 76, в настоящее время адрес дома Страстной бульвар, 8. Ныне в этом здании — Библиотека № 5 им. А.П. Чехова.

Взглянем теперь на угол Страстного бульвара и Большой Дмитровки. Слева перед нами Корпуса Университетской типографии по Страстному бульвару. А вдалеке виднеется угловая ротонда дома Адельгейм. Фотография сделана в 1900-е годы. Именно так выглядела угловая ротонда в самом начале века.

В 1899 году согласно справочнику «Вся Москва» Андрей Павлович уже живет по адресу Большая Дмитровка, дом Адельгейм. В 1900 году в том же справочнике Надежда Петровна и Андрей Павлович Каютовы под одной фамилией проживают в доме Адельгейм. А под фамилией Ламанова записана модная мастерская в том же доме.

Дом Мониной, пер. Харитоньевский, 4

В 1903 году в адресном справочнике «Вся Москва» Андрей Павлович зарегистрирован по другому адресу — переулок Харитоньевский, дом Мониной Анны Александровны.

"Вся Москва" 1904

Однако, мастерская Надежды Петровны Ламановой-Каютовой по-прежнему находится в доходном доме Адельгейм, причем в 1904 году указано, что ателье Ламановой находится не на Большой Дмитровке, а по адресу Страстной бульвар.

О том, что это тоже доходный дом Адельгейм говорилось выше.

В том же справочнике за 1904 год супруги Каютовы зарегистрированы в доме Мониной, но у Андрея Павловича значатся 2 адреса: это и Харитоньевский переулок, дом Мониной и дом Адельгейм на Большой Дмитровке. В 1905, 1907 году в справочнике «Вся Москва» адреса все те же.

Жили ли здесь Надежда Петровна и Андрей Павлович сказать сейчас однозначно сложно. Одно можно с уверенностью заявить — по этому адресу не было ателье Надежды Петровны. Но мы все же расскажем немного про этот адрес.

Раньше по адресу Б. Харитоньевский переулок, д. 4 стоял дом, который в 1888-1914 гг. принадлежал купчихе Анне Александровне Мониной, занимающейся продажей ювелирных изделий из золота и серебра. Увы, особняка больше нет, и даже фотографий найти не удалось.

В 1953 г. здесь построили школьное здание с великолепным актовым залом. В первые годы, когда старшекласников еще не было, в нём показывали детские спектакли, а в дни зимних каникул – мультфильмы. Позже устраивали танцевальные вечера. С самого начала у школы был номер 310, который за все годы не поменялся. Правда, исчезли медальоны с профилями Пушкина, Толстого, Горького и Маяковского. Они были над входом в школу между окнами пятого этажа. Теперь на их месте пустышки.

Тем временем дело Ламановой процветало. Аристократия и дамы самых именитых купеческих родов Москвы и Петербурга готовы были платить немалые деньги за произведения портновского искусства Надежды Петровны. С 1901 началось ее сотрудничество со Станиславским и МХАТ, которое продлится до последних дней ее жизни.

Да, она была неподражаема, и она знала цену своему таланту. Но в то же время, помня о тех материальных трудностях, которые ей пришлось преодолеть в юности, она стремилась помогать тем, кто нуждался, как когда-то она. Ламанова активно участвовала в благотворительных мероприятиях, стала попечительницей школы кройки при благотворительном обществе «Московский муравейник», в которой бедные девушки могли получить хороший старт в жизни, обучившись портновскому ремеслу на самом высоком уровне. Из письма председателя общества «Московский муравейник», Александры Николаевны Стрекаловой, мы узнаем, что в 1900 году в школе «Муравейника» обучалось 80 девушек, для учебной мастерской закупались модели платьев из-за границы, а доход от продажи нарядов, сшитых в мастерской при школе, составлял больше шести тысяч рублей.

Еще при мастерской в доме Адельгейма она открыла бесплатную школу для девочек, где те, помимо обучения кройке и шитью, могли получить знания по основным общеобразовательным предметам. Стоимость содержания бесплатной школы обходилось ей в 1500 рублей. В 1908 году в школе обучалось 90 девушек и преподавали им 4 учительницы женщины: Штраус Елена Витальевна, окончила Николаевский институт, Комовская Елена Федоровна, окончила Тамбовскую гимназию, Симановская Маргарита Витальевна, окончила Николаевский институт и Белкина О.В., имела звание учительницы начальных школ, окончила курс в Московском Николаевском женском училище. Законоучителем был мужчина, Викторов А.В., диакон, окончивший курс в Московской Духовной семинарии. Подробнее о благотворительной деятельности Надежды Петровны в разделе «Благотворительность»..

Девочек, работавших у нее в ателье, Надежда Петровна опекала и поддерживала, как мать. Недаром работницы называли ее «мама Надя». Сохранился отзыв одной из бывших учениц, В.В. Смариной, описывающий жизнь и работу ателье Надежды Петровны.

Страховое общество «Россия». ул. Большая Лубянка, 2

Интересен нам еще один адрес, это место работы Андрея Павловича Каютова. В 1899 году он был назначен на должность помощника управляющего Московским отделением Страхового общества «Россия», а в 1911-м он возглавит Московское отделение «России».

Страховое общество «Россия» — дореволюционная страховая компания, лидер добровольного страхования в Российской империи. Было образовано 20 марта (1 апреля) 1881 года указом императора Александра III и ликвидировано 28 февраля 1919 года постановлением Народного комиссариата труда РСФСР о ликвидации всех частных страховых учреждений в стране и национализации страхового дела.

В 1894 году страховое общество «Россия», будучи крупной компанией с правлением в Санкт-Петербурге, приобретает за 475 тысяч рублей серебром у коллекционера, титулярного советника Н. С. Мосолова земельный участок, выходящий на Лубянскую площадь, общей площадью 1110 квадратных саженей со всеми постройками. Московские власти разрешили страховому обществу снести все прежние постройки. В январе 1897 года «Россия» начала переговоры с французским международным Обществом спальных вагонов и больших европейских гостиниц о постройке на этом месте гостиницы по проекту парижского архитектора Ж. Шедана. Одновременно с этим страховое общество пригласило к конкурсу на составление проекта нового здания и русских архитекторов — Л. Н. Бенуа, А. В. Иванова, А. Е. Вебера, В.А. Величкина, П. К. Бергштрессера, А. А. Гимпеля и Н. М. Проскурнина. «Россия» выбрала из представленных на конкурс проектов работу, выполненную совместно Бергштрессером, Гимпелем и Проскурниным.

Однако спустя некоторое время на переговорах страховой компании с французской стороной было принято решение строить по проекту Шедана; для наблюдения за строительством был нанят архитектор А. В. Иванов, а помощниками к нему Величкин и Проскурнин. К концу 1897 года была завершена кладка фундаментов и подвальных стен нового здания по проекту Шедана, однако вскоре взаимоотношения с французской стороной испортились и стройка была остановлена. Новый проект был разработан А. В. Ивановым в сотрудничестве с Н. М. Проскурниным и В. А. Величкиным. Уже возведённые стены и фундаменты были частично разобраны, а частично приспособлены к новому проекту.

В декабре 1918 года были ликвидированы все частные страховые общества, а их имущество национализировано, в том числе и «России». В мае 1919 года дом по Большой Лубянке, 2 сначала решают отдать Московскому совету профсоюзов, однако всего через несколько дней в него въезжают представители НКВД РСФСР, выселив всех квартиросъемщиков. С тех пор в здании под разными названиями располагались органы государственной безопасности.

До наших дней в первозданном виде здание не дошло. В советские годы его было поручено реконструировать архитектору Алексею Викторовичу Щусеву (1873-1949)

Проект 1939 года предусматривал объединение зданий с общим главным фасадом на Лубянской площади и превращение части Малой Лубянки от Лубянской площади до Фуркасовского переулка во внутренний двор здания. В январе 1940 года эскиз будущего здания был утверждён Берией. Но приступить к большой реконструкции здания помешала война. Работы по отделке и реконструкции правой части здания (бывший дом № 1) были начаты в 1944 году и завершены в 1947. Левая же часть здания, хотя и была увеличена на 2 этажа ещё в 1930-х, во многом сохраняла исторический облик начала века, включая даже некоторые архитектурные элементы. Здание оставалось асимметричным до 1983 года. Только тогда были завершены работы по задумке Щусева и здание получило свой современный симметричный облик.

Одновременно с этой последней реконструкцией основного здания в конце 1970-х — начала 1980-х годов на Лубянке появились два новых здания КГБ.

В настоящее время входит в комплекс зданий Федеральной службы безопасности России на Лубянской площади, в начале улицы Большая Лубянка, 2.

Собственный доходный дом, Тверской бульвар, 10 строение 1

Огромные доходы Ламановой позволили ей в начале 20 века перебраться из съемного помещения в свой собственный дом, выстроенный для нее на Тверском бульваре по проекту архитектора Никиты Герасимовича Лазарева (любопытно, он же автор проекта мехового холодильника для купца А.М. Михайлова, упомянутого выше).

Во времена Ламановой здание было четырехэтажным (частично пятиэтажным с жилым полуподвальным этажом) и только в советское время были надстроены еще 2 этажа. Согласно документам, участок в 350.50 кв. саженей Ламанова приобрела у потомственной почетной гражданки Прасковьи Герасимовны Прохоровой 28 января 1908 года. А уже в марте того же года началось строительство роскошного особняка, с богатой внутренней отделкой итальянским мрамором, полами из дубового паркета и метлахской плитки, украшенными лепниной потолками, мраморными лестницами и колоннами из итальянского, эстлянского мрамора и тарусского известняка, центральным отоплением и даже лифтом. Настоящий дворец царицы русской моды! Первоначально расположение помещений выглядело так: Полуподвал был занят магазином, мастерской дамских вещей и квартирами для служащих в 16 комнат, с кухней и двумя ватерклозетами.

Площадь этих помещений составляла 106 саженей. На первом этаже располагалась шестикомнатная квартира площадью 58 саженей с передней, кухней, ванной комнатой, двумя ватерклозетами. Здесь жили коллежский советник, потомственный врач, родственник Каютова, Вениамин Давидович Шеффер и его жена, портниха Елизавета Павловна Шеффер (в девичестве Каютова, старшая сестра Андрея Павловича), которая обучала в Рязани девочек портновскому искусству. После переезда в Москву она поступила в мастерскую к Ламановой. Сюда же была переведена и группа девочек из Рязани, учившихся у Шеффер, среди них была и Фекла Антоновна Гореленкова.

Вторая квартира была пятикомнатная, в 40 саженей — 5 комнат, с передней, ватерклозетом и уборной. Второй этаж занимал магазин в 13 комнат, с передней и двумя ватерклозетами (площадь 124 сажени). Третий – мастерская с пятью залами, одной комнатой, утюжной и уборной (144 сажени). На четвертом этаже – барская квартира в 17 комнат, с передней, кухней, ванной и тремя ватерклозетами (134 сажени).

Кроме главного дома было выстроено одноэтажное каменное строение с конюшней на 5 стойл, каретным сараем и погребом (29 саженей). В 1914 году в доме располагались:

I. Подвал под принадлежностями
Полуподвал
1. Дворницкая
2. Помещение служащих мастерской Каютовой (В 1917 г. указаны также кладовая учреждения и помещение истопника)
1-й этаж
3. Помещение служащих мастерской Каютовой
4. Квартира Управляющего Шеффер (В 1917 г. указаны также помещения учреждения)
2-й этаж
5. Модная мастерская дамских нарядов Каютовой — прием, примерка и выдача заказов. (В 1917 г. на этом этаже уже значится учреждение (контора).
3-й этаж
6. Модная мастерская Каютовой
4-й этаж
7. Квартира домовладелицы Каютовой. (В 1917 г. кроме квартиры на этом этаже указан также магазин).

Вот как описывает период расцвета карьеры Ламановой друг семьи, Георгий Адольфович Леман: "Дело Надежды Петровны настолько разрослось, что постепенно у неё стало 300 мастериц. Я слышал от неё, что она подавала счета богатым московским купцам в десятки тысяч. Курьезны были её рассказы, как купцы «торговались» с ней — купцы любят, чтобы им «делали скидки». Так, например, подаст она счет на 34240 руб. Приезжает «сам» М.А. Морозов (Тверская мануфактура) и говорит: «Надежда Петровна, уж вы мне уступите, скиньте 240 руб.» «Извольте, с удовольствием!» Жена Великого Князя Михаила Александровича, графиня Брасова, урожденная Шереметьевская, Наталья Сергеевна, так и осталась должна Надежде Петровне 20 тыс. руб. Насколько широк был размах работы Надежды Петровны можно судить по тому, что она ежегодно ездила в Париж, где держала квартиру, закупать модный товар для своего предприятия. А закупала она этого товара полмиллиона! Конечно, огромен был и доход её — мастерская давала ей до 300 тыс. руб. в год, т.е. другими словами, по 1000 руб. в день! Она была подлинным гением костюма. Я смело утверждаю, что то, чем Станиславский был в области режиссуры, то была Надежда Петровна в области костюма. Хорошо помню, как однажды придя к ней, я увидал на одном из манекенов замечательной красоты платье тонкого теплого серого цвета, чудесно драпирующее фигуру. Я немедленно бухнулся на колени и положил этому платью-шедевру... земной поклон. Как-то я сказал Надежде Петровне: «Надежда Петровна, вы — гениальны!» На что она, как бы удивившись, что в этом можно сомневаться: «Конечно!» Да, я не преувеличиваю, она в своей области была действительно гениальна" (Воспоминания Г.А. Лемана).

В доме на Тверском бульваре Надежда Петровна также держит школу для девочек, здесь она уже называется Каютовским училищем. Но по состоянию на 15 сентября 1915 года в училище обучаются только 78 девочек, преподают которым уже всего две женщины и один мужчина: Белкина Ольга Викторовна, Комовская Елена Федоровна и законоучитель Зернов Сергей Васильевич, диакон Пименовской в Старых Воротниках, церкви, со стажем преподавательской деятельности с 1 сентября 1899 года.

В Париже Ламанова знакомится и сближается со знаменитым французским модельером Полем Пуаре. И осенью 1911 года, когда Поль приезжает в Россию, именно в доме Надежды Петровны, на втором этаже, он устраивает лекции и показы для модной московской публики.

«Вчера восходящее светило парижских портных, творец знаменитой юбки-шаровар, Поль Пуаре, прочел в ателье г-жи Ламановой свою первую лекцию о современном дамском платье. Лекция сопровождалась демонстрацией многочисленных моделей, привезенных из Парижа.

- Нет ничего более нелогичного, чем дамское платье, это ничто, это трижды ничто, — так приступил к своей краткой конференции г-н Пуаре.

Поль Пуаре считает себя новатором в области моды, но его новаторство ищет себе вдохновение в образцах античного мира с его классической простотой, с его легко ниспадающими тканями и свободными складками. Платье должно быть просто, свободно и естественно...

Лекция Поля Пуаре закончилась демонстрацией моделей, привезенных им с собой из Парижа. Шесть прелестных француженок дефилировали перед присутствующими в туалетах самых разнообразных стилей» («Московская газета», 21 октября (3 ноября) 1911 года).

Когда началась первая мировая война в 1914 году, Надежда Петровна и Андрей Павлович Каютовы, по инициативе Вениамина Давидовича Шеффер, открыли в своем доме на Тверском бульваре лазарет
II разряда Госпитали с «малой хирургией, имеющие только перевязочную» на 18 коек. А затем, когда открылся большой 4-ый лазарет Московского Автомобильного Общества им. Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, В.Д. Шеффер посвятил свой труд этому лазарету и вложил в него всю свою сердечную доброту.

Имя Ламановой гремело, вдохновение не покидало ее, модная империя процветала. Но все это в одночасье перечеркнула революция 1917 года. После революции мастерская Ламановой была ликвидирована. В открытых источниках указано, что и дом на Тверском был национализирован. Но в архиве музея Бахрушина Марией Маркович найден документ, в котором Надежда Петровна указывает, что во время революции дом она продала, чтобы покрыть расходы и рассчитаться с работниками и поставщиками после ликвидации мастерской. Оставшиеся деньги были переведены ею в Народный банк.

Нам известен покупатель. Меж двух революций, февральской и октябрьской, дом Ламановой купил для Московского союза ссудосберегательных товариществ или, как все коротко называли его, Кредитного союза кооператоров Гавриил Егорович Степанищев, председатель Московского правления Союза. Об этом рассказывает в своих воспоминаниях его дочь, известный ученый Зинаида Степанищева:

«За несколько месяцев до октября папа купил дом на Тверском бульваре для Кредитного союза, председателем которого он был. Этот дом под номером 10 принадлежал царской портнихе Н.П. Ламановой, которая впоследствии стала художником по костюмам во МХАТе». (Зинаида Степанищева. Неокончательная правда. Фонд Сергея Дубова, 2005 г. Стр. 11).

Степанищев же спас дом во время боев:

«У Никитских ворот были сооружены баррикады. Здесь проходила дорога от Пресни к Кремлю. В боях сильно пострадал дом номер 6 по Тверскому бульвару, который был ближе к баррикадам, и дом, что стоял на самом бульваре. Я помню «безглазые» коробки этих домов, которые в течение еще многих лет напоминали о тех боях. Папа дежурил в доме Ламановой. К нему то и дело обращались борющиеся стороны с просьбой позволить установить на чердаке дома пулемет. Но папа понимал, что кому бы он ни разрешил, дом станет объектом обстрела, и его постигнет та же участь, что и соседние дома. И он не пускал никого. Как это ему удавалось, я не знаю. Тогда суд был короток. Но уцелел папа — уцелел и дом».

Очень интересно в ее повествовании и переплетение судеб в эпизоде, когда тяжело заболевшую девочку Зину спас от смерти друг тогда уже покойного Степанищева, доктор Замков, муж Веры Мухиной, в недалеком будущем — близкой подруги и соратницы Ламановой, который приходил в бывший «ламановский» дом с мешочками распаренного овса. Воспоминания об этом эпизоде в сокращенном варианте можно прочитать здесь: http://oso.rcsz.ru/inf/pp/340

В 1919 году в здании Надежды Петровны обсуждалась судьба Румянцевского музея, ставшего в 1924 году Библиотекой им. В.И. Ленина, существующей по сей день. Об этом пишет историк, академик Юрий Владимирович Готье (1873-1943), занимавший в то время должность заведующего библиотекой. В 1924—1930 годах Готье был заведующим научно-библиографическим отделом, в 1928—1929 гг. — заместителем директора библиотеки по научной части. Под его руководством происходило преобразование библиотеки в научное учреждение.

«10 апреля. 1919 год.

Все то же; есть беспокойство; некоторые комиссары, говорят, увозят семьи на юг. Собирались в бывшем помещении портнихи Ламановой и, совместно с юристами и экономистами, обсуждали свою судьбу под председательством ех-члена Временного правительства С. Н. Прокоповича, который сегодня удивительно напоминал старушку на паперти, просящую прохожих; собрание это вообще было и жалким и смешным. Я думаю, что вообще нужно предоставить им все, что возможно и что они желают; все равно при теперешнем положении нам остается только терпеть и сгибать спину. От бесконечной ходьбы ноги совершенно отказываются повиноваться; чувствуется страшная усталость, еще увеличимая московскими путями сообщения или, точнее, их полным отсутствием. Сегодня поданы докладные записки о заграничной командировке. Выйдет ли что-нибудь из этого начинания?».

В 20-е годы соседний дом №12, построенный в 1889 для для правления Нижегородско-Самарского земельного банка (архитектор Константин Михайлович Быковский (1841-1906), перестроенный в 1909 году архитектором Иваном Ивановичем Рерберг (1869-1932) отдали под общежитие Наркомфина. Два здания на Тверском бульваре №10, достроенный на 2 этажа, и №12 были слеплены в одно в 1927 году архитектором Илларионом Александровичем Ивановым-Шицем (1865-1937)

С 1937 года судьба дома 10–12 на Тверском неразрывно связана с ТАСС. В 1937-м на Тверской перевезли телетайпы, аппараты Морзе и прочее оборудование, сюда переехали журналисты и фотографы.

Во время Великой Отечественной войны практически весь коллектив агентства эвакуировали в Куйбышев. Но несколько оперативных редакционных групп вместе с руководителем агентства Яковом Хавинсоном осталось в Москве. Сталин, звонивший руководителю ТАСС, спрашивая "как вы будете обслуживать нас сейчас своей информацией" и отмечая, что ее значение "неизмеримо возрастает", получил ответ: "Вы будете получать информацию гораздо раньше и чаще, чем это было до сих пор". В самом деле, в агентстве круглосуточно дежурил фельдъегерь, который еще до ротации служебной информации получал ее машинописные копии и отвозил в Кремль.

После одной из интенсивных бомбежек тассовцам было приказано перебраться работать в подземелье на станции метро "Белорусская". Ночевать же, несмотря на возражения руководства, они предпочитали в здании на Тверском бульваре. В 1943 году, когда фронт отошел от Москвы, из Куйбышева вернулись эвакуированные тассовцы.

9 мая 1945 года в 0:30 из здания на Тверском, 10 отправилось по всему миру сообщение:

Внимание! Говорит Москва. 8 мая 1945 года в Берлине представителями германского верховного командования подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил.
Великая Отечественная война, которую вел советский народ против фашистских захватчиков, победоносно завершена.
Германия полностью разгромлена. Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины.

Информационное агентство России ТАСС располагается в доме № 10 и ныне.

После продажи дома Ламанова-Каютова вместе с мужем приобрели квартиру по адресу г.Москва Еропкинский переулок , д.4 (3) кв.2, где Надежда Петровна основала художественные мастерские по созданию костюма.

Усадьба Чижовой, Еропкинский пер., 3

Несмотря на эти потери, Ламанова, имевшая возможность эмигрировать и продолжать свое дело в том же Париже, да и не только там, осталась в России. Возможно, из-за больной сестры, возможно, почувствовав, что и в новой эпохе она сможет реализовать себя. Во всех материалах, связанных с Ламановой, указывается, что после потери дома на Тверском, 10, семья Каютовых поселилась в доме №1 по Мансуровскому переулку, квартира 4 (другой вариант адреса этого дома — Еропкинский пер., дом 4). Однако в переписке и документах и Каютова, и Ламановой в первые послереволюционные годы фигурирует другой адрес: Еропкинский переулок, дом 3, квартира 2. Там же согласно удостоверению члена профессионального Союза деятелей прикладного искусства, выданному Ламановой, находится и мастерская. Выяснилось, что Еропкинский, 3 и Еропкинский, 4 — все же два разных дома. Подтверждением тому, что семья Каютовых изначально переехала не в известный всем интересующимся Ламановой дом в Мансуровском переулке, служат воспоминания Татьяны Александровны Аксаковой (Сиверс):

«И все же мы сравнительно благополучно прибыли в Москву. С вокзала мама и Вяземский, в силу дружеских отношений, отправились к Каютовым, которые к тому времени уже были выселены из своего дома на Тверском бульваре и переехали в довольно поместительный особняк Чижовых в Еропкинском переулке на Пречистинке». («Семейная хроника», М., 2005 г., кн. 2, стр. 305).

Имеются в виду потомственный почетный гражданин Сергей Иванович Чижов, секретарь Московского Нумизматического общества и его жена, Ольга Николаевна. Усадьба Чижовой — маленькое украшение Еропкинского переулка, частично сохранилась и сейчас. Усадьба, построенная еще в 1909 году, является классическим образцом архитектуры начала XIX века. Автором здания был признанный московский мастер модерна Борис Николаевич Шнауберт (1852-1917). По его проекту городская усадьба состояла из главного здания и нескольких пристроек, но до наших дней сохранился только главный дом и чугунная ограда возле него. В 2012 году усадьба О.Н. Чижовой была признана памятником архитектуры.

Еропкинский переулок, 4, кв. 4 (альтернативный адрес Мансуровский пер., 1)

В справочнике «Театральная Москва» за 1929 год адресом проживания указывается Еропкинский переулок, 4, кв. 4.

Здесь Надежда Петровна будет жить до конца своей жизни. В договоре с театром Революции от 1940 года указан именно этот адрес и даже ныне не существующий номер телефона Надежды Петровны Ламановой «Тел. Г 6-44-78».

Этот дом был построен в 1911 году как доходный по проекту архитектора Константина Федоровича Бурова (1854-1936).

Взглянув на карту, мы отметим, что все адреса, где жила и работала Надежда Петровна до революции находятся в шаговой доступности друг от друга, а Мансуровский переулок уже несколько дальше от этих мест.

Буквой «В» обозначено место расположения мастерской Т.С. Войткевич на 1884 г., т.е. на момент работы там Ламановой (Медвежий (Настасьинский) переулок, дом Степановой). Далее цифрами от 1 до 5 в хронологическом порядке обозначены все адреса ателье самой Надежды Петровны.

1. Дом Батюшкова (вторая половина 1885-го -вторая половина 1886-го года)
2. Дом Черневой (вторая половина 1886-го — 1889 год)
3. Дом Фишера (1890-1897 годы)
4. Дом Адельгейма (1898-1908 годы)
5. Собственный дом на Тверском бульваре (1908-1917 годы).

В разделе «Адреса ателье Н.П. Ламановой» можно ознакомится с архивными документами, благодаря которым удалось воссоздать по годам все перемещения мастерской Надежды Петровны в Москве.

Отметим на карте еще несколько знаковых мест.

Центральный театр Советской армии, Площадь Коммуны, 2 (Суворовская площадь, 2)

Очень необычен по своей архитектуре Центральный ордена Трудового Красного Знамени академический театр Российской армии — московский академический (с 1975) драматический театр. Он располагается по адресу: Суворовская площадь, дом 2 (до 1917 года — Екатерининская площадь, в 1932—1994 Площадь Коммуны). Во времена Надежды Петровны он имел другое название - Центральный театр Советской армии.

23 февраля 1934 года, к пятилетнему юбилею театра Красной Армии, по итогам конкурса на лучший проект здания для театра, была принят проект архитекторов Каро Семеновича Алабяна (1897—1959) и Василия Николаевича Симбирцева (1901-1982).

Театр Красной армии. Схема вида сверху.

Огромная пятиконечная звезда - здание театра Красной Армии - является памятником не только театральной архитектуры. Это памятник эпохи тяжелых испытаний и великого энтузиазма. Строили его с 1934 по 1940 год.

В оформлении театра принимали участие лучшие художники-монументалисты: фрески акустического потолка расписывал Лев Александрович Бруни (1894-1948), железобетонный занавес-портал был сделан по эскизам замечательного графика Владимира Андреевича Фаворского (1886—1964) и его сыновьями Никитой и Иваном. Плафоны над буфетами в амфитеатре создали Александр Александрович Дейнека (1899—1969) и Илья Фейнберг. Живописные панно Павла Петровича Соколова-Скаля (1899—1961) и Александра Михайловича Герасимова (1881-1963) украсили парадные мраморные лестницы. По специальным заказам была изготовлена мебель, плафоны и люстры.

Механика сцены, спроектированная инженером Иваном Мальциным, по наши дни работает практически без ремонта - вращаются два огромных круга, а двенадцать подъемных платформ могут превратить планшет сцены из стадиона в горный пейзаж, помогая театральным художникам осуществлять все мыслимые и немыслимые замыслы сценографического оформления спектаклей.

Центральный академический театр Российской армии ещё при строительстве задумывался таким, чтобы в нём было возможно осуществлять грандиозные масштабные постановки. По сцене ЦТСА ходили танки, и скакала конница. Труппа всегда состояла и состоит из талантливых актёров, например, некогда здесь блистала сама Фаина Георгиевна Раневская (1896-1984). А зрительный зал здесь самый большой в мире, он рассчитан более чем на 1500 мест.

Строила театр Красной армии в Москве практически вся страна. Производством конструкций сцены, моторов, сложного электрооборудования, арматуры, мраморных деталей, стёкол и многого другого необходимого для строительства здания, занимались около сорока заводов со всего Советского Союза.

Для этого театра Ламанова создавала костюмы в 1937 году для спектакля «Укрощение строптивой» по эскизам художников Ивана Сергеевича Федотова (1881—1951) и Шифрина Ниссона Амбрамовича, оставившего восторженные воспоминания о сотрудничестве с Надеждой Петровной.

Вторая студия МХТ, Милютинский пер., 16 С1

Мхатовцы, как известно, создавали студии, называя их, вторая, третья… Надежда Петровна создавала костюмы и для них.

Частная Школа драматического искусства, созданная мхатовцами Николаем Массалитиновым, Николаем Александровым и Николаем Подгорным, так называемая «Школа трёх Николаев», по инициативе одного из её педагогов, режиссёра МХТ Вахтанга Мчеделова, по образцу 1-й студии в 1916 году была преобразована во 2-ю студию МХТ. Студия создавалась на деньги, собранные среди преподавателей — артистов Художественного театра (в их числе были Василий Лужский, Нина Литовцева, Е.П. Муратова) и учеников и первоначально расположилась в Милютинском переулке в усадьбе Митькова.

Усадьба П.Ф. Митькова – владение вдовы личного почётного гражданина Анны Николаевны Арбатской, XVIII-XIX вв. Архитектор Митрофан Александрович Арсеньев (1837-1905). Перестроена в XIX в. Возможно, тогда появился третий этаж. Во дворе стоит дом по адресу Милютинский, 16 С3, в котором 1834-1837 гг. жила с мужем и двумя дочерьми Елизавета Львовна Солнцева, сестра отца А.С. Пушкина. В 1837 г. Сергей Львович Пушкин гостил в этом доме, где узнал о гибели сына.

В 1912-1915 гг. в подвале дома находился театр-кабаре "Летучая мышь". Через год после того, как театр-кабаре покинуло гостеприимный подвал, в нём образовалась 2-я студия Художественного театра (МХТ). Это случилось 24 ноября 1916 г. В 1920-е гг. театр-студия МХТ переехала в Камергерский переулок. Студию закончили О.Н. Андровская, К.Н. Еланская, А.К. Тарасова, Н.П. Хмелев, М.М. Яншин, И.Я. Судаков, Н.П. Баталов.

Театр им. Евг. Вахтангова, ул. Арбат, 26

Премьера режиссерского шедевра Вахтангова состоялась 28 февраля 1922 года, 95 лет назад. Речь идет о самом знаменитом спектакле третьей студии МХТ, ставшей потом театром им. Вахтангова, – «Принцесса Турандот». Для этого спектакля костюмы также создавались Надеждой Петровной. Но то здание, что сейчас находится на Арбате, является новой постройкой, Надежда Петровна его не видела.

Здание театра расположено по адресу: Арбат, 26 (до 1910 года Арбат, 28). Оно несколько раз было перестроено. Из исторических справок известно, что в начале XIX века на этом месте располагались владения А.М. Голицына, которые затем перешли к Н.А. Бутурлину. Для Е. П. Бутурлиной, владелицы усадьбы "Троице-Лыково" в 1817 году был построен особняк. В 1870-х гг. особняк приобрел золотопромышленник Василий Никитич Сабашников (1819—1879) приехавший в Москву из Сибири.

В 1873 году дом был существенно перестроен по проекту известного архитектора Александра Степановича Каминского (1829-1897), ученика самого Константина Андреевича Тона (1794-1881), ректора Императорской Академии Художеств (Среди наиболее известных построек — храм Христа Спасителя и Большой Кремлёвский дворец).

В 90-х годах девятнадцатого столетия особняк принадлежал уже братьям Михаилу и Сергею Сабашниковым (фамилия до 1895 года писалась как СОбашниковы), крупным книжным издателям. Но, вопреки мнению блуждающему в сети, главная контора здесь не находилась, она была на Молчановке. После смерти родителей в 90 годы XIX века, Сабашниковы продали дом Василию Павловичу Бергу, владельцу уральских приисков и любителю драгоценных «камушков», в которых промышленник держал большую часть заработанных сбережений.

А после революции 1917 года здание было национализировано и передано третьей студии МХТ. Капитальной перестройки не было. «Слева от парадной лестницы, — пишет историк театральной архитектуры А. Анисимов, — был оборудован зал с двенадцатью рядами кресел, всего на сто пятьдесят человек, под сцену использовали соседнее помещение. В кирпичной стене проломали небольшой портал».

В январе 1921 года, 13 числа, в зале особняка, обустроенного под зрительный зал, состоялось открытие третьей студии МХАТ, которая со временем была преобразована в театр имени своего основателя – Евгения Богратионовича Вахтангова (1883-1922).

В 1922 г. умер Евгений Вахтангов. Четыре года спустя студия была переименована в Государственный театр им. Е. Вахтангова. Театр пользовался большой популярностью и нуждался в более просторных помещениях. Внутренний двор послужил резервом для дальнейшего расширения театра. Еще в 1920-х гг. зал был увеличен до 600 мест, потом до 900. При входе оборудовали парадный вестибюль, площадь которого в несколько раз превышала первоначальную площадь всего театра. На время строительства театр давал спектакли в Камергерском переулке, в здании МХАТ. После реконструкции 1929 г. вместимость зала возросла до 1100 человек. Многоярусный театральный зал с новой сценой возник на месте бывшего двора.

28 октября 1926 г. в театре состоялась премьера спектакля по пьесе М.А. Булгакова "Зойкина квартира". В спектакле были заняты лучшие артисты - Зойку играла Цецилия Мансурова, Аметистова - Рубен Симонов, Аллилуйю - Борис Захава. "Зойкина квартира" шла с полным аншлагом до 1929 г. Надежда Петровна создавала костюмы и для этого спектакля.

Ночью 24 июня 1941 года здание было разрушено немецкой бомбой. Тогда погиб актер Василий Куза. Воспоминания об этом сохранились у чудом вышившего в эту ночь актера Михаила Сидоркина. Ведь он должен был быть на месте Василия. Труппу театра эвакуировали в Омск. Остатки декораций, со слов арбатских старожилов, долгое время пролежали на улице и в ближайших переулках.

Еще до окончания войны под руководством академика архитектуры Павла Васильевича Абросимова (1900—1961) был создан проект восстановления театра, предусматривающий полную перестройку фасада. В 1947 г. реконструкция театра была завершена и он принял знакомый нам архитектурный облик. Сперва проект Абросимова критиковали - слишком непривычным был новый фасад здания. Считалось, что по своему масштабу он велик для старого Арбата, резко вырывается из окружающей застройки, стилистически чужд архитектурному решению улицы. Однако, москвичи быстро приняли и полюбили обновленный театр. Сейчас здание театра воспринимается уже как естественная и неотъемлемая составляющая архитектурного ансамбля Арбата.

У театра есть собственная газета «Вахтанговец», в которой часто упоминают работу Надежды Петровны Ламановой и ее ученицы Любови Асафовны Банниковой.

Государственная Академия Художественных Наук. ул. Кропоткина, 32 (наст. вр. ул. Пречистенка, 32)

В 1919 году, по поручению Наркомпроса, Ламановой была организована Мастерская Современного Костюма, своеобразная лаборатория по моделированию костюма для нового времени. Она находилась совсем рядом с ГАХН по адресу: Малый Левшинский переулок, дом 6, — именно этот адрес фигурирует в рекламном объявлении, найденном в газете «Известия» от 7 ноября 1923 года (здание не сохранилось). Как государственная, мастерская просуществовала до 1924 года. За отсутствием кредитов она прекратила существование и Надежда Петровна, по ее словам, принуждена была ее продолжать на правах кустарной мастерской, так как ей была необходима лаборатория для разрешения задач, которые ставили перед ней экспортные организации, театр и общественные организации.

В 1921 году Государственная Академия Художественных Наук располагалась на улице Кропоткина, 32. Улице Кропоткина в 1990 году было возвращено историческое название Пречистенка, которое улица носила до 1921 года.

Усадебный комплекс Охотниковых, расположенный на этом участке, включает в себя главный дом (строение 1), два флигеля (строения 2 и 3) и два служебных корпуса (циркумференции, строения 7 и 8).

В начале XIX века на этом месте стояла усадьба Талызиных, которая был уничтожена пожаром 1812 года. Новая усадьба гвардии корнета Павла Яковлевича Охотникова была выстроена в стиле классицизма. Главный дом усадьбы располагается по красной линии улицы, в плане Т-образный. Работы по его возведению шли с 1817 по 1820 год, согласно некоторым источникам проект разработал архитектор Ф.К. Соколов. Парадный фасад дома украшает стоящий на цоколе восьмиколонный портик, который завершает треугольный фронтон с лепниной. Интерьеры дома были богато украшены, в советское время художник Евгений Лансере создал на их основе декорации для постановки комедии Грибоедова «Горе от ума» в Малом театре.

С 1879 года по 1915 усадьбой владели потомственные почётные граждане купцы Пеговы. В 1882 году главный дом усадьбы арендует гимназия Поливанова.

В 1915 году усадьба переходит во владение к домовладелице и предпринимательнице Вере Ивановне Фирсановой, новая хозяйка заказывает архитектору А.И. Таманяну перестройку дома. Во время работ были изменены интерьеры второго этажа и фасады. Рекреационный зал вновь становится концертным, в нём устраивается эстрада в виде греческого портика. Пространство между окнами второго этажа украшают кариатиды и росписи работы художников Александра Евгеньевича Яковлева (1887-1938) и Василия Ивановича Шухаева (1887-1973). Таманян также строит каменную ограду, от которой до настоящего времени сохранилась только половина ворот.

Когда усадьбу заняла Государственная Академия художественных наук (ГАХН), полукруглые корпуса конюшен во дворе в 1930-х годах получили второй деревянный этаж и превратились в жилые здания.

В 1963 году была проведена реставрация главного дома. По планам там должен был открыться магазин книг по искусству и художественный салон. В настоящее время здесь располагаются Детская художественная школа № 1 им. В. А. Серова и Детская музыкальная школа № 11 им. В. И. Мурадели. Объект имеет статус культурного наследия федерального значения.

Ателье Мод, ул. Петровка, 12

1923 год в творчестве Надежды Петровны Ламановой был ознаменован несколькими важными событиями. Это I Всероссийская Художественно-промышленная выставка в Москве, где Надежда Петровна представила свои работы и открытие Ателье Мод на Петровке, 12.

В один прекрасный день 1923 года перед домом № 12 на Петровке произошло форменное столпотворение. Прохожие с изумлением наблюдали в витринах здания барышень, застывших в картинных позах. Одна была одета в вечерний наряд, другая — в холщовое платье с яркой отделкой, третья в прогулочный костюм, четвертая красовалась в пелерине. Народ застыл перед «живыми картинами», а зевак со стороны Столешникова переулка и Кузнецкого моста все прибывало. Вскоре движение в этом районе пришлось перекрыть. Материализовался начальник московской милиции. Через 20 минут занавеси тихо закрылись. Толпа терпеливо ожидала продолжения шоу, но не дождалась. Еще в течение недели к особняку стекались люди, потом перестали.

Таким получился «уличный» показ «Ателье мод», созданного при «Москвошвее». У него любопытная история. Подробнее можно прочитать в разделе «Ателье мод».

Так что же это за здание на Петровке, 12?

До середины XVIII века улица Петровка в современных границах была застроена лишь с западной стороны. Восточная часть, ближе к реке Неглинной, практически пустовала из-за разливов реки, затоплявших Петровку. Дом №12 на Петровке стоит как раз на восточной ее стороне. Владение, где он был построен, появилось на карте Москвы в XVIII веке. Огромная территория по берегам Неглинки — до Рождественки в одну сторону и до Петровки в другую — принадлежала действительному камергеру графу Ивану Илларионовичу Воронцову, представителю одной из знатнейших фамилий России.

В 1786 году граф Воронцов умер. Его наследники расстались с владением на Петровке, и его приобрел купец Н.В. Де-Форж. В 1808 году он продал усадьбу надворной советнице М.А. Раевской. При ней усадьба пережила нашествие Наполеона и пожар 1812 года. Все постройки на Петровке сильно пострадали и требовали переделки, что и было исполнено в первой четверти XIX века.

Усадьба представляла собой великолепный образец ансамбля классицистических зданий. В настоящее время это три адреса: №№12—16 по улице Петровка. Центральный дом, находящийся в глубине двора, парадным фасадом обращен на улицу (№14). По его сторонам, выходя на красную линию улицы, расположены два флигеля (№№12, 16), некогда симметричные. Все строения были двухэтажными, но флигели значительно ниже главного дома. Единым было и оформление фасадов: здания украшали треугольные фронтоны и портики. На центральном доме портик был шестиколонным, на боковых флигелях — из четырех пилястр. В центре фасада каждого флигеля был проезд во двор. Ни одно из трех зданий не дошло до нас в первоначальном облике XIX века. Но в доме №12 сохранились подвалы этого времени с каменными сводчатыми потолками.

Раевская сдавала все помещения в наем. В правом флигеле (№12) на первом этаже размещались магазины и лавки. Здесь были магазины фарфора, живых цветов, книг, лавка мастера по изготовлению бронзовых изделий. Около трех десятилетий здесь находился швейцарский магазин купца 3-й гильдии Антона Ивановича Монигетти и его жены Шарлотты Осиповны. Некоторые торговцы снимали квартиры на втором этаже дома.

В 1841 году Раевская разделила владение на Петровке на три части и распределила между детьми. Центральный дом перешел дочери — С.С. Раевской, левый флигель — сыну, а правый — второй дочери, в замужестве Кашкаровой. Она по-прежнему сдавала флигель под магазины и лавки.

И.С. Тургенев Фото М.А. Панова, 1867 г.

Одним из примечательных заведений в доме Кашкаровой было фотоателье Михаила Михайловича Панова, располагавшееся здесь с 1867 по 1870 год. В этом ателье был сделан снимок писателя Ивана Сергеевича Тургенева, о котором он отозвался так: «Из всех моих фотографических портретов художественнее и выразительнее этого я не имел».

К 1870-м годам Кашкарова продала свой флигель Екатерине Дмитриевне Матвеевой. При ней бывший флигель окончательно перешел в статус доходного дома. В 1872 году Матвеева пригласила архитектора Александра Степановича Каминского, который надстроил дом, превратив его в трехэтажное здание.

Михаил Панов был весьма востребованным фотографом среди писателей, художников, артистов. Его ателье посещали Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, А.Н. Островский, М.Н. Ермолова и др. Панова называли не просто фотографом, а художником. В 1868 году он открыл в своем ателье выставку, где представил фотографические портреты современников, созданные в стилистике мастеров западноевропейской живописи XVI—XVII веков.

К 1870 году ателье Панова переехало, но в 1872 году в доме №12 открылось другое — фотохудожника-портретиста Александра Эйхенвальда. Привезя из-за границы специальное оборудование, он стал первым московским фотографом, который начал делать съемку при электрическом освещении, что позволяло работать и по вечерам. В это время у дома был уже другой владелец.

К 1870-м годам Кашкарова продала свой флигель Екатерине Дмитриевне Матвеевой. При ней бывший флигель окончательно перешел в статус доходного дома. В 1872 году Матвеева пригласила архитектора Александра Степановича Каминского, который надстроил дом, превратив его в трехэтажное здание.

Здесь было огромное количество магазинов и лавок в разное время, примечательно, что именно модных магазинов одежды: мужских шляп Ляпунова, дамских нарядов Воробьевой, модных товаров Смирнова, ателье мужского платья Смита.

Популярность места потребовала от владелицы Матвеевой новых вложений и переделки здания. В 1912—1913 годах дом был вновь перестроен по проекту архитектора Вячеслава Константиновича Олтаржевского. К этому времени у него уже был опыт строительства Голофтеевского пассажа (не сохранился, в настоящее время на его месте расположено здание ЦУМа). Здесь перед архитектором стояла задача превратить сравнительно небольшое здание в максимально удобные помещения для роскошных магазинов на одной из самых торговых улиц Москвы. Он совершенно изменил характер отделки первых двух этажей. Пожертвовав декором, Олтаржевский растесал окна этих этажей, превратив их в огромные витрины.

В 1915 году во время Первой мировой войны эти витрины сильно пострадали. В Москве банды черносотенцев из якобы патриотических чувств громили магазины и конторы немецких фирм. Нотный магазин Бесселя на Петровке также подвергся разгрому. Через два года дом совершенно сменил владельцев и постояльцев.

И вот, наконец, в 1923 году первый в СССР центр моделирования бытового костюма разместился в старинном особняке. Там пришлось немало поработать, но результат того стоил. Особенно впечатлял интерьер демонстрационного зала: обилие свободного пространства, колонны, низкие столики, пальмы в кадках. Для обивки мебели и штор использовался слегка подпорченный пребыванием на сырых складах конфискат. А те дорогие ткани (бархат, парча, шелк), что сохранились лучше, шли на платья состоятельным заказчицам. Государство выделило мастерской кредит, который в течение полутора лет следовало вернуть с процентами. Чтобы вернуть деньги государству, было решено сначала создавать модели из парчи и бархата для нэпманов, а потом начать разрабатывать одежду для широких слоев населения. Директор «Ателье мод», Ольга Сеничева-Кащенко вспоминала:

«Трудно поверить, что совсем недавно здесь было холодное, неотапливаемое помещение с нестрогаными столами и скамьями, с разбитыми и замазанными штукатуркой окнами. Блестит парча драпировок и обивки мебели. В зале много артистов, среди них – А. В. Нежданова. Заиграл оркестр под управлением популярного в то время Ф. Криша. На сцену выходят известные актрисы в созданных в Ателье модных туалетах. Среди них солистка Большого театра А. Тихонова, артистки театра оперетты К. Новикова, Р. Лазарева, эстрадные танцовщицы и другие. Показ мод превратился в своеобразный концерт. Присутствующие награждали аплодисментами почти каждую модель. В сценках-миниатюрах участвовали штатные манекенщицы. Позднее демонстрации мод регулярно стали проходить в форме концертов».

Надежда Петровна Ламанова была душой этого проекта, но осталась в тени, что называется «серым кардиналом». Симптоматично, что в своих интервью уже пожилая Сеничева о ней не упоминала даже вскользь. Ателье мод на Петровке продержалось как вершина художественного вкуса в моде до 1925 года, когда сместили директора Ольгу Сеничеву и разогнали основной состав художников. Как обычное номенклатурное ателье оно еще долго существовало в этом доме. Последним владельцем здания, которого сменила Высшая школа экономики, был ВНИИС — Внешнеэкономических связей ВНИИ при Министерстве экономического развития и торговли РФ.

Каждый новый владелец здания менял интерьер. В настоящее время от первоначального плана архитекторов XIX века осталось лишь расположение трех лестниц в каждой из трех частей дома, в плане похожего на букву «П». На центральной лестнице сохранились крепежи коврового покрытия, применяемого, очевидно, во времена ВНИИС. Тогда же возле центральной лестницы был установлен лифт. Сейчас это лифт-призрак. Он не используется, но и его подъемная система, и кабина находятся в сохранности. Мотор помещается в чердачном этаже, а кабина заключена в колонну в центре лестничного пролета.

В настоящее время в доме бывшей усадьбы Воронцовых—Раевских на древней московской улице Петровке студенты НИУ ВШЭ изучают историю и проводят гуманитарные исследования.

Театр МГСПС, сад «Эрмитаж»

В своей автобиографии Надежда Петровна упоминает еще один театр – это театр Московского Губернского Совета Профессиональных Союзов (МГСПС). Так он назывался с 1923 по 1929 год. В 1929 году театр стал именоваться имени МОСПС (Московского Областного Совета Профессиональных Союзов), а в 1938 получил своё нынешнее имя – Театр имени Моссовета.

В 1940 году театр возглавил Юрий Александрович Завадский, ученик Станиславского, Немировича-Данченко и Вахтангова, к тому моменту возвратившийся из Ростова-на-Дону в Москву. Он будет руководить театром до конца своих дней — до 5 апреля 1977 года (в течение 37 лет).

На сцене театра играли такие замечательные артисты как Фаина Раневская, Вера Марецкая, Любовь Орлова, Николай Мордвинов, Ростислав Плятт, Леонид Марков, Людмила Шапошникова, Борис Иванов, Георгий Жжёнов, Геннадий Бортников, Александр Костомолоцкий.

Первое представление, составленное из фрагментов пьесы Л. Андреева «Савва», было показано в Колонном зале Дома Союзов. В 1924 году театр обрел в своё полное распоряжение театральное здание в саду «Эрмитаж». Сегодня здание театра имени Моссовета находится на территории сада «Аквариум».

Для этого театра Надеждой Петровной были созданы костюмы к спектаклю «Ревизор» в 1925 году. В это время театр занимал здание в саду Эрмитаж. До наших дней павильон не дошел, он был уничтожен при последующей реконструкции.

Интересно, что 14 октября 1898 г. именно здесь состоялось открытие Московского Художественного Общедоступного театра. Премьера спектакля «В мечтах», состоялась 21 декабря 1901 года. Это был первый спектакль МХТ, для которого создавала костюмы Надежда Ламанова.

МХАТ, Камергерский пер., 3

В здании на Камергерском, дом № 3 Московский Художественный театр обосновался только в 1902 году, после того как Савва Морозов арендовал его у Г.М. Лианозова на 12 лет. До этого у дома было много владельцев; его строили, сносили и перестраивали. Каким мы видим его сейчас, он стал в 1902 году после реконструкции, проведенной Ф.О. Шехтелем. Это было первое театральное здание в России, которое архитектор создавал в творческом союзе с художественными руководителями театра.

В 1902 году по заказу Саввы Морозова реконструкцию здания для Московского Художественного театра осуществил архитектор Федор Шехтель (при участии И.А. Фомина). Дом перепланировали, фасад был перестроен. По рисункам знаменитого архитектора отделали интерьеры и все убранство театра вплоть до занавеса и надписей. По выражению Станиславского, здание превратили в «изящный храм искусства». Савва Морозов потратил на перестройку дома 300 тысяч рублей, при этом Шехтель выполнил свою работу безвозмездно.

Постройка театра была совершена в несколько месяцев. Морозов лично наблюдал за работами, отказавшись от летних каникул, и переехал на все лето на самую стройку. Там он жил в маленькой комнате рядом с конторкой среди стука, грома, пыли и множества забот по строительной части. После реконструкции вместимость театра увеличилась до 1300 человек. Большая сценическая коробка заняла весь бывший двор. Для проектирования сцены был привлечен опытный антрепренер-режиссер, знаток сценических фокусов М.В. Лентовский; за техническое оснащение сцены отвечали братья Жуйкины. В результате получилась одна из самых совершенных сцен того времени.

С братьями Д. С. и И. С. Жуйкиными (оба они работали машинистами; первый - Одесского театра, второй - Киевского) в апреле 1902 г. был заключен договор на оборудование сцены "согласно современным требованиям европейских первоклассных театров" с механическими приспособлениями, закулисными эффектами (гром, ветер, дождь и т.п.). По договору с Морозовым сцена должна была быть вполне готова к 1 сентября и сдана в полной исправности с проверенным и опробованным механизмом. За каждый день нарушения срока должен был взиматься штраф в размере 100 р. за день.

Ольга Леонардовна пишет Антону Павловичу Чехову:

О. Л. Книппер - А. П. Чехову
28-ое сент. [1902 г. Москва]

<…>Потом я была в театре. Демонстрировались звуки. Гром удивительный. Все зааплодировали, и братья Жуйкины раскланивались. Проезжала пожарная команда, гудел ветер, завывал, свистел. Театр удивительный. Все тебе будем показывать. Вишневский уже мечтает, как ты будешь лежать на его тахте. Завтра будут сцену вертеть. <…>

Федор Шехтель придумал занавес сцены со знаменитыми орнаментом в виде завитков и изображением чайки, которая стала символом МХТ. Это дань великому А.П. Чехову, чья пьеса «Чайка» была поставлена на сцене театра. 25 октября 1902 года спектаклем «Мещане» открылся сезон в новом здании театра в Камергерском переулке.

Реконструкция здания театра в Камергерском переулке обошлась Морозову в 300 тысяч рублей. Станиславский сказал, обращаясь к Савве Тимофеевичу:

«…внесённый Вами труд мне представляется ПОДВИГОМ, а изящное здание, выросшее на развалинах притона, кажется сбывшимся наяву сном… Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова…».

В 1923 году в связи с 25-летним юбилеем находящегося здесь Московского художественного академического театра переулок был переименован в проезд Художественного театра. В 1992 году улице было возвращено историческое название. Театр здесь находится и сейчас.

Место смерти. Амбулатория Большого театра. ул. Большая Дмитровка, 6/2

С МХАТ'ом связано не только 40 лет жизни и творчества Надежды Петровны, но и самые последние минуты ее жизни. Труппа МХАТ вначале Великой Отечественной Войны покидала Москву, направляясь в эвакуацию. Вопрос о том, возьмут ли Ламанову, долго решался. 14 октября 1941 года Надежда Петровна, приехав к театру со своей сестрой Марией Петровной, обнаружила, что театр уехал в эвакуацию без нее. 15 октября они с сестрой пошли в театр за деньгами, но по дороге, чуть-чуть не дойдя до МХАТ, Надежде Петровне стало плохо, и напротив амбулатории Большого театра, она умерла. Об этом написала подробное письмо Вере Игнатьевне Мухиной сестра Ламановой, Мария Петровна Терейковская.

Здание амбулатории Большого театра, а ныне поликлиники Большого театра находится по адресу ул. Большая Дмитровка, 6/2.

Надежда Петровна Ламанова похоронена в Москве на Ваганьковском кладбище. В разделе «Как найти могилу» можно ознакомиться с подробным путеводителем.