ПЛАТЬЯ НА ПОЛОТНАХ ХУДОЖНИКОВ

Некоторыми работами Надежды Петровны, увековеченными кистью известных художников, мы имеем возможность полюбоваться в музеях. Достоверно известно о нескольких портретах, на которых изображены платья мастерской Надежды Ламановой. Это портреты Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, Марии Николаевны Ермоловой, Елены Алексеевны Балиной, Евфимии Павловны Носовой и, конечно же, самой Надежды Петровны Ламановой кисти самого Валентина Александровича Серова.

Портрет Надежды Петровны Ламановой 1911 год

Художник: Валентин Александрович Серов (1865 - 1911 гг.)
Изображена: Ламанова Надежда Петровна (1861 - 1941 гг.)
Год: 1911
Размер: 102 x 75
Техника изобразительного искусства: Картон, уголь, мел, сангина.
Портрет незакончен.
Место нахождения: Частное собрание.

Каждая богатая женщина мечтала заказать свой портрет модному живописцу Валентину Серову, причем позировать следовало непременно в платье от Ламановой. Это было высшим шиком. Надежда Ламанова и сама позировала Серову, причем в самом скромном "офисном" наряде.

С семьей Серовых у Ламановой были давние связи, она являлась приятельницей его матери и как раз в 1911 году попросила художника написать ее портрет к своему 50-летию.

По свидетельству Сергея Саввича Мамонтова, Серов еще весной 1911 года начал писать цветными карандашами портрет Надежды Петровны Ламановой. Затем, в связи с отъездом за границу и Ламановой, и самого Серова, сеансы прекратились и возобновились только осенью.

Надежду Петровну он рисовал не на холсте и не красками. Для такой натуры понадобились совсем другие материалы — и он брал картон, уголь, сангину и мел. Портрет Надежды Петровны Ламановой не был закончен художником, это его самая последняя работа и последний, кто позировал Серову, была Ламанова. 21 ноября вечером Серов был у Ламановой, завершал портрет. На девяносто пять процентов работа сделана, оставалось несколько штрихов и портретист решил, что закончит завтра. Но утром 22 ноября 1911 года после очередного сердечного приступа художника не стало.

Валентин Пикуль (1928-1990) так описывает создание портрета в своей миниатюре «Закройных дел мастерица»: «Он писал Ламанову на картоне, используя три очень сильных и резких материала — уголь, сангину, мел! По силе звучания этот портрет можно сравнить с портретом, который Серов написал с актрисы Ермоловой. Искусствоведы давно заметили: «При всем различии обликов этих двух женщин в них улавливается нечто родственное… это чувствуется в постановке фигур, в выборе того психологического состояния портретируемых, к которому Серов внимательно относился. И Ермолова, и Ламанова изображены в момент творчества, в состоянии внешне спокойном, но исполненном напряженной работы мысли…»

Как это точно! Посмотрите еще раз портрет Ермоловой. Писан по заказу москвичей в 1905 году. Теперь посмотрите сделанный в 1911 году портрет Ламановой.

Острым и цепким взором она, интеллигентная русская дама, примерилась к своей «натуре», которая стоит за полями картона; ее полнеющая фигура вся подалась к движению вперед, а левая рука мастерицы уже тянется к вороту белоснежной блузки, привычным жестом сейчас Ламанова достанет булавку, чтобы заколоть складки будущего платья, которому, может быть, суждено стать произведением русского искусства…».

Автор книги о Вере Игнатьевне Мухиной, Пётр Кириллович Суздалев пишет, что по завещанию Надежды Петровны Ламановой портрет был передан Мухиной, в доме которой он его и видел. На данный момент имеется информация, что потомки Веры Игнатьевны портрет продали или отдали в другие руки.

Ещё изображения Надежды Петровны в разделе «Изображения Надежды Петровны».

Использованные источники:
🕮 «Вера Игнатьевна Мухина». Петр Кириллович Суздалев. Москва, Искусство, 1981 г.
🕮 «Закройных дел мастерица». Валентин Саввич Пикуль. Из старой шкатулки. Миниатюры. Л., "Дет. лит.", 1976 г.

• http://www.tg-m.ru/articles/3-2015-48/serovskie-zhenshchiny-portrety-i-sudby
• http://litru.ru/book/?p=132964&page=76
• http://www.museum-stanislavsky.com
• http://vserov.ru/
• http://www.radoneje2012.biblgorlov.ru/aprel/mamontov.html
• http://www.odessapassage.com/passage/magazine_details.aspx?id=31763

Портрет Елены Алексеевны Балиной 1911 год

Художник: Валентин Александрович Серов (1865-1911 гг.)
Изображена: Елена Алексеевна Балина (1877 - 1945 гг.)
Год: 1911
Размер: 106 x 77
Техника изобразительного искусства: Холст, масло.
Место нахождения: Нижегородский государственный художественный музей.

Примечателен портрет Елены Балиной. Это заказная работа, выполненная в 1911-м, последнем году жизни художника.

Портрет выполнен маслом на холсте, как и большинство других заказных произведений Серова. Во главу угла ставились сохранность, долговечность картины, ответственность перед заказчиком. Однако внешне живопись полотна не похожа на «масло». Скорее она производит впечатление темперной. Такой матовой, бархатистой кажется при ближайшем рассмотрении поверхность, полностью лишенная раздражавшего художника глянцевого блеска.

Обращает на себя внимание эффектное колористическое решение полотна, построенного на сочетании крупных пятен почти локального цвета. Не случайно столь значительное внимание уделено туалету модели, его благородной гармонии холодных синих, белых и черных тонов, выделяющихся на теплом охристо-коричневом фоне интерьера. Очень тщательно прописано лицо модели, словно заглаженное кистью. Ее поза спокойна и величава. Чуть склоненная голова опирается на обнаженную до локтя руку с тонким запястьем. Вторая рука спрятана в складках одежды, так же как в овальном портрете Е.П. Олив (1909).

Встреча Елены Балиной с Валентином Серовым состоялась благодаря Надежде Петровне Ламановой, которую знала вся Москва как лучшую портниху и талантливого модельера. Елена Балина была одной из ее постоянных клиенток, так же как Е.П. Носова и Г.Л. Гиршман. Она хотела заказать Серову свой портрет для подарка мужу. Ламанова не только договорилась с художником, но и предложила для сеансов свое ателье на Тверской. Отсюда понятно, почему интерьер написан так обобщенно. Известно, что заказные работы при отсутствии собственной мастерской он писал в домах моделей. Но в таком случае подарок уже не стал бы неожиданностью. Вместе с Серовым Надежда Петровна придумала и необычный наряд Балиной. Учитывая, что до наших дней сохранилось очень небольшое количество ее работ, портрет представляет в этом плане интерес для художников-дизайнеров, равно как и для историков моды. Ничего похожего среди опубликованных костюмов Ламановой не встречается. Собственно, это было даже не платье, а именно костюм, сконструированный из полотнищ синей, белой и черной ткани, собранных у пояса и украшенных серо-белым орнаментом. Благо в мастерской всегда находилось достаточно разнообразных материалов, чтобы подобрать нужную автору цветовую гамму.

В туалете Балиной есть что-то ориентальное, хотя и не в стиле Бакста. Скорее он ассоциируется с традиционной японской сине-белой гаммой и отчасти напоминает по фасону кимоно. В то же время в сочиненном костюме налицо элементы европейского модерна, усиливающие в самом портрете черты этого стиля.

Уже не раз отмечалось, как внимательно и принципиально подходил художник к выбору одежды своими заказчиками, как интересовался современной модой. Возможно, работая именно над портретом Балиной, в 20-х числах октября Серов слушает в ателье Ламановой лекцию французского модельера Поля Пуаре и присутствует на показах новейшей парижской моды.

Более подробные сведения о том, как проходили сеансы, не сохранились. Кроме одного, но важного момента. Когда работа подходила к концу, заказчица была удивлена, что выглядит намного старше своих тридцати трех лет. Возможно, предвидя реакцию мужа, в ответ на ее недоумение Серов сказал: «Вы дальше будете похожи».

Так не раз происходило с его моделями. Особенно часто оставались недовольны этим обстоятельством женщины. И проницательный мастер неизменно им отвечал примерно то же самое. Дальнейшая история это обычно подтверждала. И правда, вот фотография Елены Алексеевны, сделанная в 1931 году. На фотографии ей 54 года.

Как и многих других людей на рубеже веков и смене эпох, судьба поделила жизнь Елены Балиной на «до» и «после» революции. Но и «после» она, как могла, поддерживала семью и близких людей. У себя в московском доме, который у них отбирали поэтапно, она устраивает «философские пятницы», где собирается небольшой круг интеллектуальной элиты и читает лекции И.А. Ильин. Тогда для него все другие двери были закрыты.

Однако в 1925 году особняк передали под посольство Турции. Семью Балиных переселили на 2-ю Мещанскую в крохотные проходные комнаты. Удивительно, но им оставили все картины, которые были отданы на время Н.И. Рождественской, жене живописца и дочери бывшего управляющего имением Балиных в Ачкасове. Серовский портрет, как особую ценность, Елена сама поместила на хранение в Румянцевский музей, не зная, что ее ожидает. Это, по свидетельству родных, произошло в конце 1920-х. Потом он ненадолго перешел в собрание Третьяковской галереи, откуда в 1929 году поступил в Нижегородский государственный художественный музей.

Использованные источники:
• http://www.tg-m.ru/articles/3-2015-48/serovskie-zhenshchiny-portrety-i-sudby
• http://www.rmuseum.ru/data/catalogue/canvas/rossiya/krm0467.php
• http://www.artmuseumnn.ru/
• http://trilobova.livejournal.com/23385.html

Портрет Евфимии Павловны Носовой 1911 год

Художник: Константин Андреевич Сомов (1869 - 1939 гг.)
Изображена: Евфимия Павловна Носова (1881 - 1960 гг.)
Год: 1911
Размер: 138,5 х 88
Техника изобразительного искусства: Холст, масло.
Место нахождения: Москва. Государственная Третьяковская галерея, зал 44.

Евфимия Павловна (имя от бабки из старообрядческой семьи) была дочерью одного из Рябушинских, знаменитых купцов и промышленников в третьем поколении, прямых участников во главе с архитектором Шехтелем в развитии Русского модерна.

Этот портрет – энциклопедия моды эпохи модерн в России. Белое атласное платье соединяет в себе стилистику Востока и Запада, ибо его рукава строятся как у кимоно, а складки струящегося шелка напоминают античные одежды и стиль "неогрек" начала ХХ века. К тому же его ворот украшен кораллами, имитирующими русскую вышивку. Оно декорировано драгоценными черными кружевами, что позволяет говорить об испанских реминисценциях, а тяжелый кожаный пояс с нарядной пряжкой – о влиянии мужской французской моды XVII века. Причёска "жук" предполагала высокую широкополую шляпу, но мода на такие прически исчезла с появлением автомобилей.

Сегодня это произведение вполне исчерпывается характеристикой, что на нем изображена дама в платье от Ламановой. Сомов не был удовлетворён портретом и даже предложил заказчице, Евфимии Павловне Носовой, урождённой Рябушинской, "не считать этот портрет состоявшимся, но она отказалась", – рассказывал об этой работе сам художник.

Портрет был заказан в 1910 году Сомову, который приехал в Москву писать портрет Г.Л. Гиршман. В дни, когда он приступил к работе над портретом Евфимии Павловны Носовой, он писал сестре Анне Андреевне Михайловой 17 января 1910 г.: «Блондинка, худощавая, с бледным лицом, гордым взглядом и очень нарядная, хорошего вкуса при этом».

В письме А.А. Михайловой 22 января 1910 г., рассказывая о работе над портретом Е.П. Носовой, пишет: «…Моя вторая модель гораздо интереснее первой — у нее очень особенное лицо. Сидит она в белом атласном платье, украшенном черными кружевами и кораллами, оно от Ламановой, на шее у нее 4 жемчужных нитки, прическа умопомрачительная... точно на голове какой-то громадный жук».

Видно и по репродукции: Евфимия Павловна - в самом деле необыкновенная модель. И это не только по богатству, а по стилю, дитя Русского модерна, его живая модель, при этом ни тени декаданса, а красота и сила жизнеутверждения.

Евфимии Павловне, светской даме и собирательнице картин русских художников XVIII - начала XIX веков, 30 лет. Лучший возраст женской красоты, когда еще юность проглядывает в зрелой женственности, но ни тени легкомыслия и тщеславия, а вдумчивая серьезность и самая естественная гордость незаурядной личности.

26 января 1910 г. Сомов пишет: «Она очень красива. Но какое мучение ее платье, ничего не выходит...» — художник прямо впадает в отчаяние. А ведь и блестящей красавице позировать день за днем - нелегкое дело. Следует также заметить, что и платье от Ламановой ей нелегко далось. Не из-за цены. Надежда Петровна Ламанова платья сотворяла как произведение искусства и не вообще, а под модель, с манекена переходя на живую модель, переделками и обработкой, как живописец, доводя нередко ее до обмороков. Дамы терпели, поскольку знали: она истиранит, зато платье выйдет, как из Парижа. В исторической перспективе ясно - лучше, чем из Парижа.

1 февраля 1910 г. Сомов пишет сестре: «Был в ложе Носовой, которая была одета умопомрачительно, голубое яркое атласное платье, вышитое шелками перламутровых цветов с розовыми тюлевыми плечами, на шее ривьера с длинными висячими концами из бриллиантовых больших трефлей, соединенных бриллиантами же...».

21 февраля 1910 г.: «Носовой я признался в моей неудаче, она меня бодрит, говорит, что упряма и терпелива».

Обладая художественным вкусом, она знала: и платье от Ламановой, и ее портрет кисти Сомова — это будут шедевры, и добивалась упрямо и терпеливо со своей стороны того же, что эти художники, каждый в своей сфере, а ее же сферой была сама жизнь в ее высших проявлениях. Сомов, вечно недовольный собой, всегда отчаивался в ходе работы, кропотливо трудился там, где другие не нашли бы, что еще можно сделать, и создавал нечто неповторимое. Портрет был окончен в 1911 году. Интересна оценка Михаила Нестерова, который словно бы не видел известную в Москве красавицу, участницу собраний «Общества свободной эстетики».

Из письма М.Нестерова от 3 марта 1911 года (Москва):

«Ну, чтобы закончить свое писание достойно, скажу тебе про выставленный здесь на «Мир искусства» новый большой портрет Сомова с некоей Носовой - вот, брат, истинный шедевр! — произведение давно жданное, на котором отдыхаешь. Так оно проникновенно, сдержанно-благородно, мастерски законченно. Это не Левицкий и не Крамской, но что-то близкое по красоте к первому и по серьезности ко второму. Сразу человек вырос до очень большого мастера».

Художник видит прежде всего работу художника, между тем ведь ясно: в основе успеха - необыкновенная модель с ее интересом к искусству, в особенности к русской живописи XVIII - начала XIX веков. И к эпохе Возрождения в Италии.

Евфимия Павловна, выйдя замуж за В.В. Носова, сына текстильного фабриканта, обосновалась в особняке на Введенской площади, интерьеры которого сразу подверглись переделкам по ее вкусу. К своей затее она привлекла известных архитекторов и художников, даже Валентина Серова, который отнесся к заказу с большим интересом. Ему было предложено выполнить роспись торцевой стены парадной столовой. Валентин Александрович подготовил 29 эскизов на античную тему «Диана, превращающая Актеона в оленя». Однако внезапная смерть помешала ему выполнить все задуманное. Мстислава Добужинского Евфимия Павловна даже отправила в Италию, вероятно, побывать там, где она уже была, и он по возвращении создал фреску в духе тех, какие видел во дворце Козимо Медичи: на кобальтовом фоне с применением позолоты воспроизводится мифологический сюжет с включением портретов хозяев особняка. Говорят о неоклассицизме, когда здесь налицо та же ренессансная эстетика, как у Сандро Боттичелли. Выполненная им роспись потолка, имитировавшая мозаику, считается одной из самых известных его монументальных работ.

Переделки в интерьере особняка, создание фрески в духе Ренессанса шли параллельно с работой Сомова над портретом Е.П.Носовой в платье от Ламановой, что подвигло художника к классической отчетливости рисунка и цвета, схватывающей весь трепет романтической приподнятости его модели и эпохи модерн. Действительно, шедевр, мировой шедевр русского искусства. Ничего подобного и у Сомова нет. Чистая классика среди его романтических фантазий.

Этот портрет работы Сомова попал в Третьяковскую галерею вместе с ее коллекцией, которую она передала туда в 1917 году на хранение. В ее коллекции были картины Рокотова, в то время вовсе всеми забытого, Боровиковского, Кипренского, Венецианова.

В 2016 году к выставке «Гений в юбке» платье, изображенное на портрете, было воссоздано модельером Еленой Супрун.

Использованные источники:
• http://www.tretyakovgallery.ru/ru/collection/_show/image/_id/3805#
• http://www.renclassic.ru/Ru/Phenomenon/936/945/
• http://www.artpanorama.su/?category=article&show=subsection&id=193
• http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/89f4d7c2-3b11-400d-972a-40874532f171/Somov_biogr.htm
• https://www.geni.com/
• http://konstantinsomov.ru/let_1910_2
• http://art.biblioclub.ru/picture_68611_rospis_paradnoy_lestnitsyi_v_osobnyake_nosovyih/
• http://dobuzhinsky.com/

Портрет Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой в роли Раневской 1904 год

Художник: Николай Павлович Ульянов (1875 - 1949 гг.)
Изображена: Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (1868 - 1959 гг.)
в сценическом костюме и гриме Раневской
(спектакль по пьесе А.П. Чехова "Вишневый сад").
Изображение актрисы в рост, с легким поворотом направо;
фон портрета в коричнево-серой красочной гамме,
платье бледно-сиреневого цвета.
Год: 1904
Размер: 71 х 107
Техника изобразительного искусства: Холст, масло.
Место нахождения: Москва. Музей МХАТ.

Премьера пьесы Чехова «Вишневый сад» состоялась на сцене Московского художественного театра 17 января 1904 года. Первой актрисой, исполнившей роль Раневской, стала жена Антона Павловича, блистательная актриса Ольга Книппер. Тогда Чехов посчитал, что Станиславский «сгубил» его пьесу, но и по сей день «Вишневый сад» - одна из самых популярных у театральных режиссеров пьес, а роль Раневской – жемчужина в репертуаре любой актрисы. Среди них – Алла Тарасова, Алла Демидова, Алиса Фрейндлих, Рената Литвинова и многие другие. Премьера имела, по словам Станиславского, «лишь средний успех, и мы осуждали себя за то, что не сумели, с первого же раза, показать наиболее важное, прекрасное и ценное в пьесе». На премьеру Чехова привезли чуть ли не силой, да и то только к концу третьего действия. А в последнем антракте устроили, с помпой, с длинными речами и подношениями, чествование по поводу 25-летия его литературной деятельности. «На самом юбилее, — вспоминал впоследствии Станиславский, — он не был весел, точно предчувствуя свою близкую кончину. Когда после третьего акта он, мертвенно бледный и худой, стоя на авансцене, не мог унять кашля, пока его приветствовали с адресами и подарками, у нас болезненно сжалось сердце. Из зрительного зала ему крикнули, чтобы он сел. Но Чехов нахмурился и простоял все длинное и тягучее торжество юбилея, над которым он добродушно смеялся в своих произведениях. Но и тут он не удержался от улыбки. Один из литераторов начал свою речь почти теми же словами, какими Гаев приветствует старый шкаф в первом акте: «Дорогой и многоуважаемый... (вместо слова «шкаф» литератор вставил имя Антона Павловича)... приветствуя вас» и т. д. Антон Павлович покосился на меня — исполнителя Гаева, и коварная улыбка пробежала по его губам. Юбилей вышел торжественным, но он оставил тяжелое впечатление. От него отдавало похоронами. Было тоскливо на душе… Антон Павлович умер (Примечание: 15 июля 1904 г.), так и не дождавшись настоящего успеха своего последнего благоуханного произведения».

Зрители Художественного театра 1930-х годов знали и любили Раневскую в исполнении Ольги Книппер. То, что Ольга Леонардовна продолжала играть эту свою знаменитую роль в «Вишневом саде», освещало непреходящей поэзией старый спектакль, все еще шедший в первоначальных мизансценах 1904 года. Ее участие было главным поэтическим смыслом спектакля и спасало его от налета музейности. Она до конца сохраняла свое творческое право на эту роль. Раневская оставалась ее созданием, которое оказывалось непревзойденным всякий раз, когда в спектакль входили другие, даже самые талантливые актрисы. Казалось, что Ольга Леонардовна одна владела какой-то заветной тайной этого тончайшего, сложнейшего по внутренним психологическим переплетениям чеховского образа. Угадав еще тогда, в начале века, что самое трудное для актрисы в Раневской - найти ее «легкость», она ничем не отяжелила ее и с годами. Когда слушаешь теперь фонографическую запись «Вишневого сада», поражает ее мастерство - филигранность рисунка каждой фразы, весомость каждого слова, богатство оттенков, необыкновенная смелость и точность самых неожиданных внутренних переходов, стройная гармония целого. Но когда Ольга Леонардовна была Раневской на сцене, вряд ли кто-нибудь в зале задумывался о ее мастерстве. Казалось, что она ее и не играет вовсе и все, что она делает, рождается тут же, само собой разумеется, существует вне ее актерского намерения и умения.

Интересно, что Ольга Леонардовна играла Раневскую в 1930-е годы всё в том же платье, созданном Надеждой Петровной. В подтверждение этому есть фотография, сделанная в 1932 году. На портрете Николая Ульянова Ольге Леонардовне 36 лет, а на этой фотографии, сделанной в 1932 году уже 64 года.

О создании портрета Ольга Леонардовна однажды обмолвилась в письме к брату 2 декабря 1904 г.: «...а за последнюю неделю еще Ульянов по утрам ходит, пишет меня теперь из 3-го акта «Вишневого сада», выходит очень хорошо, мягко и интересно. Хочет выставить на «Союзе», здесь».

Ещё сохранилось послание самого художника, Николая Павловича Ульянова Ольге Леонардовне в период написания её портрета:

«Дорогая тетя Оля.

Я приходил утром взглянуть на Вас. Было светло, и мне захотелось на минутку посмотреть. Вы ни свет ни заря куда-то ушли. Я пришлю за портретом, чтобы показать его Серову (В. А. Серов был учителем Ульянова; Ульянов работал в его мастерской в 1900 - 1903 гг). Потом я попрошу позволения привезти его обратно, через несколько дней, для полного окончания. Я вчера на Вас издали смотрел в театре, не решаясь подойти, чтобы не мешать и не спугнуть свою мысль о Вас. Я думал о Вас как о незнакомом мне человеке и решал, как надо изобразить в своем художестве. Вы были какая-то другая и очень трогали своей простотой, не одного меня. Я пишу, кажется, что-то лишнее. Но при свете дня почти всегда обнаруживаются недостатки людей. Сегодняшний же день достаточно светел, чтобы показать мою всегдашнюю мечтательность и мою вечную глупость.

Не сердитесь, дорогая тетя Оля.

Николай Ульянов». 1904 год.

Платье и портрет Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой храняться в музее Московского художественного академического театра (Музей МХАТ).

Детальное описание платья звучит так: Сценический костюм О.Л. Книппер-Чеховой в роли Раневской из спектакля "Вишневый сад" по пьесе А.П. Чехова - платье из шелка, отделанное бархатной лентой лилового цвета с воротом из белых кружев. Автор эскиза платья Виктор Андреевич Симов (1858—1935) — русский и советский художник и сценограф. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1932).

Смотрите также на сайте письма Ольги Книппер-Чеховой Надежде Ламановой.

Использованные источники:
• http://www.museum.ru/C5283
• http://www.museum.ru/C5286
• http://smallbay.ru/artrussia/ulyanov.html
• http://www.mxatmuseum.com/
• http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=1332
• https://ria.ru/ch_mm/20100312/213544464_213538098.html
• http://cultcalend.ru/event/122/
• http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000020/st001.shtml
• http://apchekhov.ru/books/item/f00/s00/z0000032/st066.shtml
• http://www.costumehistory.ru/view_post.php?id=154

Портрет Марии Николаевны Ермоловой 1905 год

Художник: Валентин Александрович Серов (1865 - 1911 гг.)
Изображена: Мария Николаевна Ермолова (1853 - 1928 гг.)
Год: 1905
Размер: 224 х 120
Техника изобразительного искусства: Холст, масло.
Место нахождения: Москва. Государственная Третьяковская галерея, зал 42.

В конце 1904 года Серов получил письмо от Ильи Семеновича Остроухова, бывшего в то время одним из попечителей «Литературно-художественного кружка», — предложение принять заказ от кружка на портрет Марии Николаевны Ермоловой. Работал в это время Валентин Александрович без передышки, но от заказов еще не имел привычки отказываться: «Заказывают — пишу, а если бы не заказывали, кто знает, — может, и не писал бы, так, баклуши бил бы». Мария Николаевна согласилась позировать после энергичных убеждений Остроухова и близких ей людей: она была непреоборимо скромна и… в какой-то степени предубеждена против Серова. Она ценила его по отцу, замечательному композитору и критику, автору «Рогнеды», «Вражьей силы», наслышана была о его матери — Валентина Семеновна, убежденная семидесятница, работала в деревне по оказанию помощи голодающим, организовала народный музыкальный театр, потом народную консерваторию…

Но все эти новейшие направления в искусстве!.. Марии Николаевне были чужды искания таких художников, как Врубель или К. Коровин. Ей казалось, что они уводят искусство от его вечных задач. А Серов ведь был близок и Врубелю и Коровину.

Серов волновался, отправляясь к артистке на квартиру, на Тверской бульвар. Приехал, позвонил. Его ввели в большой белый зал, разделенный арками на две половины. На стенах портреты Шекспира и Шиллера в овальных рамах. Лепные карнизы, в стены вделаны зеркала, на окнах, на дверях тяжелые портьеры.

- Я — Серов...

- Здравствуйте, Валентин Александрович! Вы насчет портрета? Мне Остроухов говорил...

- Хочу писать ваш портрет, Мария Николаевна.

- Ни к чему эта затея. Не люблю выставляться напоказ.

- А на сцене?

- Там я не Ермолова. Там дело другое. На сцене нет Марии Николаевны Ермоловой. Она исчезает, растворяется в другом образе. Но что толковать — раз приехали, давайте попробуем!

- Я буду писать в те дни, когда вы свободны, на следующий день после спектакля, не так ли?

- Согласна.

Ермолова была немного выше среднего роста. Серов сел на маленькую скамеечку, чтобы смотреть на Ермолову снизу вверх. Благодаря этому приему актриса казалась художнику выше, стройнее, «монументальнее». Серов видел ее словно стоящей на пьедестале. А это ему и нужно было: он задумал портрет торжественный, даже в некоторой степени символический, наподобие величественной скульптуры. Он чувствовал, что должен создать портрет великой актрисы, показать покоряющую силу ее искусства. Люди увидят воплощение великих идей времени, вечных идеалов человечества — свободы, красоты, добра и правды.

Этот портрет — одна из лучших работ Серова. Он верен себе. Композиция, колорит, жест — все подчинено одной цели: показать сущность характера, рассказать о человеке самое главное, самое заветное... И вместе с тем этот портрет у Серова особый, здесь нет той аскетической суховатости, которая присуща многим его портретным работам. Надо самозабвенно, яростно любить искусство, как любил его Серов, чтобы так написать портрет Ермоловой. Он писал его два месяца, тридцать два сеанса. Работал напряженно. Завзятый молчальник, Серов встретил в Ермоловой надежного товарища. Оба они сосредоточенно молчали, помогая друг другу в общем стремлении. Серов был доволен своей работой. Он заказал массивную дубовую раму, портрет был покрыт стеклом. Портрет Ермоловой перешел от Литературно-художественного кружка к Малому театру, а оттуда — в Третьяковскую галерею.

Мария Николаевна Ермолова (1853–1928), выдающаяся драматическая актриса Малого театра, ею созданы яркие трагические образы Жанны д’Арк, Марии Стюарт, леди Макбет, а также героинь произведений А.Н. Островского, Г. Ибсена и других авторов. Портрет написан к 35-летнему юбилею артистической деятельности Ермоловой, отсюда монументальное звучание образа. Художнику удалось воплотить исполненный сурового величия идеал героического артистизма. Аскетизм формы подчеркивается скупостью колорита и строгой архитектоникой композиции, где фигура актрисы подобна колонне. Это ощущение усиливает двойная точка зрения – сверху и снизу, усложненная отражением в зеркале на задней стене. Одухотворенное лицо модели исполнено пророческого величия. Портретные черты соединяются с мифологизацией образа. Ермолова подобна жрице в храме искусств.

"Это памятник Ермоловой!" – писал в марте 1905 года архитектор Федор Шехтель о серовском портрете выдающейся актрисы. И, по-видимому, это именно то, чего и добивался Серов в портрете.

Серов создал незабываемый образ человека свободного духом, человека-творца. Поза Ермоловой торжественна и величественна. Гордой красотой и вдохновением отмечено ее уже немолодое лицо (Ермоловой тогда было пятьдесят два года). Выразителен жест сомкнутых рук, который говорит о сдержанной внутренней силе актрисы, умевшей передать «всю сложность женской души, до слез трогательной, до ужаса страшной, до смеха комичной» (К. С. Станиславский).

Закрытое черное платье, работы мастерской Надежды Петровны Ламановой, с единственным украшением — жемчужной нитью — удивительно гармонирует с благородным обликом Ермоловой, со скромной домашней обстановкой. Судя по всему, художника совсем не интересовали в данном портрете бытовые детали, хотя в других случаях он охотно привлекал их к раскрытию характера изображаемого человека (например, в портрете Г.Л. Гиршман, где эта светская красавица окружена дорогими вещами и безделушками). Ермолова как бы удалена от всего житейского, и это тоже характерно для нее: «В театре, да и в семье Мария Николаевна была одинока. Она уходила вся в жизнь тех, кого изображала, а личной жизни у нее почти не было» (А.А. Яблочкина).

«Мария Николаевна Ермолова,— пишет К. С. Станиславский,— это целая эпоха для русского театра, а для нашего поколения — это символ женственности, красоты, силы, пафоса, искренней простоты и скромности. Ее данные были исключительны. У нее была гениальная чуткость, вдохновенный темперамент, большая нервность, неисчерпаемые душевные глубины...

Внешние данные Марии Николаевны были не менее значительны. У нее было превосходное лицо с вдохновенными глазами, сложение Венеры, глубокий, грудной, теплый голос, пластичность... беспредельное обаяние и сценичность... Как часто великая артистка заставляла зрителей спектакля, всех поголовно, держать платок у глаз и утирать лившиеся слезы».

Ермолова, как говорят все, имевшие счастье видеть ее не только на сцене, «была до болезненности конфузлива, застенчива и скромна». Каждый спектакль с участием Ермоловой был событием в театральной жизни Москвы. В зрительном зале воцарялась благоговейная тишина, когда на сцене появлялась эта высокая стройная, «вечно женственная» женщина, сохранившая величавую осанку даже на склоне лет. «Ермолова двигалась по сцене легко и стремительно, и так было всегда — и в ее молодости и в ее старости», — отмечала народная артистка СССР А.А. Яблочкина, много раз игравшая вместе с Ермоловой. Можно было бы умножить восторженные отзывы актеров, учившихся сценическому искусству у Ермоловой в Малом театре, где она выступала почти полвека, отзывы зрителей, видевших ее в ролях Лауренсии в пьесе Лопе де Вега «Овечий источник» или Жанны д'Арк в трагедии Шиллера «Орлеанская дева», в драмах Островского.

Для великих русских ученых, писателей, композиторов, художников Ермолова была символом величия и славы русского театра. Среди этих почитателей был и Серов, создавший героический портрет М. Н. Ермоловой в тот год, когда была «генеральная репетиция Октября».

Картина создает ощущение, что Ермолова стоит на сцене, что вот-вот услышишь ее «низкий грудной голос, проникнутый трепетом нарастающей страсти», «услышишь вопль страдания оскорбленной души или могучий призыв к свободе». Портрет Ермоловой — поистине монументальное произведение, подобное памятнику, увековечившее незабвенный образ народной артистки.

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, много писавшая о Ермоловой, рассказывала об одном выступлении артистки: «...Сперва молчала захваченная зала, потом разразилась бурей рукоплесканий, слез, приветствий. А она стояла, как на замечательном портрете Серова, в своем бархатном платье, бледная, и в шестьдесят лет была прекрасна той неувядаемой красотой, которой поражает античный мрамор».

Использованные источники:
• http://kino-teatr.ru/teatr/acter/w/sov/259342/bio/
• http://www.tretyakovgallery.ru/ru/collection/_show/image/_id/2419#
• http://vserov.ru/biography3.php
• http://leninka.ru/index.php?doc=2873
• http://www.rchn.org.ru/ermolova.html
• http://www.livemaster.ru/topic/1465667-istoriya-odnogo-portreta-portret-m-n-ermolovoj
• http://mamotvet.ru/portret-ermolovoj-v-serov-opisanie/
• http://amphre.livejournal.com/2512.html

Портрет Аллы Константиновны Тарасовой в роли Анны Карениной

Художник: Столыгво Лев Петрович (1889 - 1952)
Изображена: Алла Константиновна Тарасова (1898 - 1973 гг.)
Год: 1949
Размер: 59,5 х 43,3
Техника изобразительного искусства: бумага, графитный карандаш, акварель
Место нахождения: Государственный центральный театральный музей имени А.А. Бахрушина

На портрете запечатлена Алла Константиновна Тарасова, пожалуй, в самой известной своей роли Анны Карениной. Премьера спектакля состоялась 21 апреля 1937 года, уже 28 числа Алла Тарасова удостоилась звания Народной артистки СССР. Сохранились ее воспоминания о создании образа Анны:

«Трудно и почти невозможно в двух словах сказать о своей работе над тем или иным образом. Моя последняя работа "Анна Каренина", это большое событие в моей актерской жизни.

Два сезона я неустанно работала над всем романом Толстого; и не только Толстого, но и над женскими образами мировой литературы, ибо по-моему "Анна" перекликается с целой плеядой женских образов.

Процесс работы был очень значительный и чрезвычайно интересный для меня. Одно могу сказать — я поставила себе задачу не сыграть, а прожить эту роль. О том, что из этого вышло, судить не мне, а зрителю.

27 апреля 1937 г.

И работа была оценена зрителями по достоинству — на спектакль почти невозможно было достать билеты. Алла Константиновна долгие годы играла на сцене Анну Каренину, но Лев Петрович Столыгво запечатлел ее на портрете 1949 года в образе, созданном Надеждой Ламановой в далеком 1937 году.

Использованные источники:
• https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=861833

• Тарасова Алла Константиновна. Образ Анны Карениной.
https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=26754908